— Я не умею плавать!
— Не умеете плавать, но зафрахтовали круиз?!
— ...
— Плата возросла.
— Десять тысяч за доставку живой. Мёртвой будет пятнадцать.
— Почему это мёртвой дороже?
— Нести ваш труп на своём горбу стоит денег.
— Есть кто?
— [Через закрытую дверь] Не, закрыто.
— Мы с братом ищем перевозчика по Амазонке.
— Удачи.
— ... Я непристойно богата.
— [Тотчас выходит]
— Мы не всегда это понимаем, но у Бога есть план.
— Да, я в курсе. Но почему все думают, что это хороший план?
Буря, – продолжал Фрэнк. – Её называют ежевичной зимой. Такое название метеорологи придумали для неожиданного возвращения холода весной. Интересно, правда?
— Удачи тебе!
— Дело не в удаче, Фрэнк. Словом «удача» люди прикрывают свои слабости и недостатки. Надо хотеть выиграть! Хотеть больше, чем кто-либо...
— Я хочу!
— Тогда ты выиграешь! Это правда!
— Только не убивай себя сегодня ночью...
— В твою смену не буду. Обещаю.
— Иногда я мечтаю заснуть и проспать до восемнадцати лет. Чтобы уже не было школы и всего этого дерьма.
— Ты слышал о Марселе Прусте?
— О котором ты читал лекции?
— Да. Французский писатель. Полный неудачник. Не имел постоянной работы; безответная любовь; гей. Двадцать лет писал книгу, которую мало кто прочитал, хотя, пожалуй, он величайший после Шекспира писатель. Так вот. На закате лет он приходит к выводу, что годы страданий были лучшими в его жизни, потому что именно они сделали из него то, чем он стал. А годы счастливой жизни — пустая трата времени — ничему его не научили. Так что если ты проспишь до восемнадцати, подумай, сколько страданий ты пропустишь. А в средней школе они как раз и начинаются. Такой шанс упустить нельзя.
— Фрэнк, в этих кексах есть какие-нибудь орехи?
— Нет.
— Ты уверен?
— Да.
[В больнице]
— Ты же вроде сказал, что в кексах не было никаких орехов!
— Их и не было, должно быть, у него плохая реакция на крысиный яд.
Если не хочешь оказаться на помойке, Том, найди что-нибудь, ради чего стоит жить.
— Приличная девушка не пойдёт с убийцей.
— Знаешь ли, полицейские убивают, охраняя закон. Ты вводишь в жизнь наши законы. Это одно и тоже, мы просто по разные стороны забора. Ты не убийца Том, да и вообще, твоей жене нечего соваться в твои дела. Помни: никогда не приноси работу домой, от этого одни проблемы.
— Привет, Джозеф. Я звоню насчет того гамма-излучателя, что я тебе одолжил. Он скоро будет нужен мне самому. Это пятнадцатое сообщение на автоответчик, что я оставляю за эту неделю, перезвони мне. О, и надеюсь, работа над мутацией того плотоядного вируса прошла успешно.
— ?
— Люди никогда не возвращают мои вещи.
— Зачем тебе дурацкий наряд кролика?
— А зачем тебе дурацкий наряд человека?
(— Зачем ты носишь этот идиотский костюм кролика?
— А зачем ты носишь этот идиотский костюм человека?)
В Америке врачи развлекаются с мозгами своих пациентов кто во что горазд, именно поэтому у нас такая сильная школа нейрохирургии.
— Октябрь — мой любимый месяц. Мысли о маньяках, затаившихся в темноте сумерек, являются своего рода триллерами дня.
— Как глупо. Все эти сухие листья делают засады более сложными. И люди гораздо более осторожны в октябре, потому что они опасаются обострения у сумасшедших.
— ...
— Июнь — мой любимый месяц.
Его почти убили, а капитан, похоже, готов поднять подчиненного даже из гроба, чтобы заставить на себя вкалывать!
— Мы все хотим штобы ты помнил што у тебя есть здесь друзья и ни когда не забывай этово.
— Спасибо Джимпи. Мне хорошо. Как здорово когда у тебя есть друзья.
— Зачем ерепениться? Придется тебя шлепнуть.
— Шлепни скорей! Я и так скоро отдам концы, у меня опухоль мозга, мне на все насрать.
— Тогда я тебя прикончу.
— Не хочу вас бесить, но у меня саркома кости на завершающей стадии. Мне все равно.
Ты видишь плачущую старушку, лежащую на обочине дороги. Ты подашь ей руку или сфотографируешь и попадешь на первые полосы газет?
Вещи в этой жизни вам ни к чему. Вам нужны шансы.
— Сколько раз ещё надо тебе нагадить на голову, чтобы ты открыла зонтик?
— Как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
— Судя по тому, сколько ты пьёшь, риск — твоё второе имя.
— Ну разве можно винить людей в том, что они всегда надеются на лучшее?
— Конечно, можно. Это эгоизм. Сама подумай, в разбитом сердце нет ничего ужасного, если представить, что ты мог остаться с этим ужасным человеком и до конца жизни быть несчастным.
— Самое забавное, что эти двое не догадываются, что это райские кущи перед входом в ад.
— Ты правда так думаешь?
— Я большую часть жизни уворачивался от осколков неудавшихся браков моей матери, а начиналось всё с лучезарных улыбок.
— Хм... Некоторые браки бывают счастливыми.
— Да, а у некоторых людей шесть пальцев.
— Могу поспорить, что ты не был женат.
— Я решил учиться на ошибках родителей, это называется — эволюционировал.
— То есть ты не веришь, что каждому кто-то предназначен судьбой?
— Почти. Я верю, что... Никто. Никому. Нафиг не нужен.
Зачем нам цивилизация, если нам больше не интересно оставаться цивилизованными?
Ты в моем дерьмосписке.
— А Фрэнк есть?
— Да. Фрэнк!
— Что?
— Я имела в виду Фрэнка старшего.
— Он ушел в магазин.
— А скоро вернется?
— Ну, он ушел четыре года назад, так что мы ожидаем его с минуты на минуту.
— Давайте вернемся к абсурдному заявлению о нашей с вами похожести.
— Вы правы, мы не похожи.
— Спасибо.
— Я играю на фортепиано намного лучше вас.
В один прекрасный день твой друг убьет тебя.
— В последнее время я не могу ходить на свидания. Я думаю, это из-за того, что всем известны скелеты в моем шкафу.
— Ты оставляешь свои скелеты там, где люди могут увидеть их?
— Это выражение, Фрэнк. «Скелеты в шкафу», понимаешь, прошлые грехи и ошибки.
— Так вот что это значит...
— ... а ты что думал?
— Ничего. Не заходи в мой шкаф.
— Нет, говорю тебе, у этого нигерийского бизнесмена есть ко мне отличное деловое предложение!
— Подозреваю, ты веришь всему, что говорят тебе люди.
— Пффт, а вот и нет!
— Ладно, как скажешь. Если ты перейдешь через эту черту, тебя ударит молния.
[В больнице]
— Не понимаю, зачем он покинул безопасную зону катушки Теслы, когда я предупредил его о последствиях?