Чарли относится к тем редким и действительно счастливым людям, которые просто живут и не ждут, что когда-нибудь жизнь начнется по-настоящему.
А дети, как известно, не ведают, что творят. Дети даже не осознают, что причиняют кому-то боль. У них нет сострадания. Понимаешь?
Ну, теперь я совсем стал в тупик. Не могу понять, кем должна быть эта родственная вам душа — импресарио или кондитером?
Понимаете, этот эльф знал, как надо жить. Он давно понял, что в жизни должна быть радость. Только радость — она не случается просто так. Её надо впустить в свою жизнь. Она повсюду вокруг, эта радость, но многие люди её лишены — потому что боятся впустить её в жизнь. И, понятное дело, чем дольше люди живут без радости, тем больше она их пугает, и они ещё пуще стараются не подпустить её близко, а потом вдруг оказывается, что радости в их жизни и не было вовсе.
— Приличная девушка не пойдёт с убийцей.
— Знаешь ли, полицейские убивают, охраняя закон. Ты вводишь в жизнь наши законы. Это одно и тоже, мы просто по разные стороны забора. Ты не убийца Том, да и вообще, твоей жене нечего соваться в твои дела. Помни: никогда не приноси работу домой, от этого одни проблемы.
Лучше грязный дом, чем чистый ад.
— Я хочу, чтобы меня запомнили, как лучшего игрока в вышибалы. И поэтому я собираюсь выиграть олимпийские игры. От этого наш мир станет лучше, потому что другие дети тоже захотят стать чемпионами. И это станет моим наследием Миру.
— Мы все хотим оставить свой след в жизни, но не для того, чтобы преодолеть экзистенциальный кризис. Рано или поздно, Томи, ты узнаешь, что вышибалы, не олимпийский вид спорта. Наше наследие, это не то, что написано в нашем резюме, не количество нулей в банковских счетах. Это люди, которые вошли в нашу жизнь, и то, с чем мы их оставим. Мы можем знать лишь одно, сейчас мы здесь. Будем стараться изо всех сил пока мы на этой Земле. Вот, что я думаю о наследии.
— Что думаешь?
— Что я думаю? О чем?
— Ты ведь женщина.
— Глубокомысленное замечание.
— Я не понимаю ее.
— По-твоему, самки Homo Sapiens имеют особую телепатическую связь?
— Знаешь, что они должны сделать? Мы должны взять нашего Бога, а они своего. Столкнём их друг с другом, тогда на свете будет меньше убийств.
— Бог один, Толли.
— Что?
— Мусульманский Бог и Бог Христианский — это один и тот же Бог.
— Один и тот же? Ты уверен?
— Да.
— Так значит, ему молятся и те, и те... а он позволяет им убивать друг друга?
— Да.
— Я не понимаю...
— Почему его зовут Желтый Пит?
— Ты видел его зубы? Самые желтые зубы в городе! И самые гнилые!
— Точно, точно *смех*.