Город становится миром, когда ты любишь одного из живущих в нем.
Мы и расстались, не сказав ни слова, в маленьком скверике, где солнце выкрасило медленно умиравшие деревья в цвет кофе; расстались, просто обменявшись взглядом, словно хотели навеки друг в друге остаться.
... там мы сидели и говорили, не виноватые ни в чем, но беседы наши были уже чреваты проблесками близости — они казались нам просто счастливыми знаками дружбы.
— Как вы спасаетесь от одиночества?
— Месье, а что, если я и есть одиночество?
Всего богаче та любовь, которая согласна отдать себя на суд времени.
— Ну, и сколько она будет длиться, эта любовь? (в шутку).
— Не знаю.
— Три недели, три года, тридцать лет?..
— Ты как все… пытаешься свести вечность к числам...
Все они связаны временем, а время отнюдь не есть реальность, как бы нам того ни хотелось, — оно существует как одно из условий, необходимых для работы. Ибо любая драма создает систему связей, и актер значим лишь в той мере, в которой он связан.
Каждое из пяти чувств заключает в себе искусство.
Если война не являла собой возможность умереть, она была возможностью взрослеть, по-настоящему внюхаться в застоялый запах бытия и научиться принимать перемены.
Понимание не есть функция размышления, но стадия роста души.
Если бы ей довелось когда-нибудь действительно заглянуть мне в душу, она бы поняла, что для тех из нас, кто способен глубоко чувствовать и кто осознал неизбежную ограниченность человеческой мысли, существует только один вариант ответа — ироническая нежность и молчание.
День для corpora есть ночь для spiritus. Как только тела завершают работу, начинают трудиться людские души. Просыпается тело, и дух погружается в сон, и сон духа есть пробуждение для тела.
... но заглядывать в собственную душу он не привык, не вступил ещё, так сказать, во владение этой долей собственности, — и по молодости решил просто-напросто ничего не заметить.
Всякая душа по сути есть муравейник противоречивых побуждений. Личность как нечто единое и стабильное — иллюзия, но иллюзия необходимая, если уж нам суждено любить!
Но разве не все мы обитаем друг у друга на теплых мелководьях душ, разве нам дано заглянуть за барьерные рифы, туда, в темно-синюю бездну?
Нет боли, сравнимой с мукой любить женщину, чье тело отвечает каждому твоему движению, но чье истинное «я» для тебя недоступно, — она просто не знает, где его искать.
Память только болью и питается: радость самодостаточна и кончается в себе самой.
Мир похож на огурец: сегодня он у тебя в руках, а завтра в заднице.
Все мы ищем разумных доводов, чтобы уверовать в абсурд.
Во всех сферах, где действует слово, правда в дефиците.
Его словечки впечатывались в памяти, как следы кошачьих лап в комок масла.
Слова суть такие, какие они есть, и люди суть такие, какие они есть, — может, лучше говорить всегда не то, что ты думаешь, а с точностью до наоборот?
... хозяин дома употребляет странное словосочетание, говоря о том, что удалился от дел. Теперь он «строит душу».
Навязываемой сверху метафизике — или религии — следует сопротивляться, если потребуется, вплоть до пистолета. Если и есть смысл драться, то драться за разнообразие. Униформностъ скучна, как статуя яйца.
Иллюзия, что ты волен действовать!
Я наделен воображением, значит я принадлежу и я свободен.
Трудно противостоять желаниям сердца: если оно чего-то очень захочет, то купит все равно и заплатит душой.
Кто, черт возьми, придумал человеческое сердце? Скажите мне, а потом покажите место, где его повесили.
Владеть человеческим сердцем — чума без вакцины.
Когда сорвешь цветок, ветка вернется на прежнее место. Не так с цветами сердца.
Где-то в самом сердце пережитого скрыты порядок, система соответствий, и мы постигнем его, если будем в достаточной степени внимательны, в достаточной степени терпеливы и если будем любить — в достаточной степени. Настанет ли такое время?
Выдираю из книги суть, как мякиш пальцами из буханки.
Все великие книги суть экскурсии в сострадание.
Я дам моей книге волю мечтать и видеть сны.
Странные чувства вызывала её красота; она словно рождена была, чтобы стать объектом разрушения.
Я начинал понемногу понимать, что правда сама по себе еще и бодрит, и дает силы — холодный душ, волна, которая всякий раз подталкивает тебя чуть ближе к твоей собственной сути, к самореализации.
А ведь сексуальный акт по своей природе очень личный, даже если совершить его на тротуаре в час пик.
Изнуряющее чувство, будто лежишь рядом с прекрасной мраморной статуей, неспособной ответить на ласку обнимающей ее человеческой плоти. Есть что-то утомительное и извращенное в любви, способной любить столь искусно и в то же время — так мелко.
... что скажешь о физиономиях молодых? У них такое выражение, словно они взломали заветную шкатулку с сексом и обнаружили, что её содержимое давно покрылось плесенью. Секс должен быть подобен королевскому столу, а не свинячьему корыту.
Мне нравится, когда события переплетаются внахлест, когда они карабкаются друг на друга, как мокрые крабы в корзине...