Незнакомый старик —
вот, кем детворе деревенской
я, должно быть, кажусь.
После стольких лет наконец-то
возвратился в края родные...
Я слишком стар, чтобы стареть: стареют только молодые.
Старики не помеха молодым, у старости — мудрость.
Объясни ему, что старики очень нужны молодым. Как они будут без нас? Как мы будем без них?
Мы все — машины времени. Вот почему всю свою жизнь я нахожусь под очарованием стариков. Потому что я знаю: вот сейчас нажму его потайную кнопку и окажусь в 1900 году. Или на Гражданской войне... А в детстве я встречал ветеранов Гражданской войны!
Старики должны быть мудрыми, иначе какой прок в старости?
Себя преодолеть! Когда б ты мог! Но ленью
Расслаблен. Стариком ты станешь с юных лет.
Чужое и свое, двойное, утомленье
Нальет свинцом твой мозг и размягчит скелет.
…если у стариков что и остается, так это их молодость.
Старики и дети умеют жить. Эти ребята, стоящие на разных полюсах жизни, веселятся как никто другой. Им все равно, что думают окружающие.
Полковник спустил с кровати хрупкие, желтые, как слоновая кость, ноги и изумился — они совсем тонкие! Казалось, эти сухие палки прикрепили к его телу однажды ночью, пока он спал, а другие ноги, помоложе, сняли и сожгли в печи. За долгие годы все его тело разрушили, отняли руки и ноги и оставили взамен нечто жалкое и беспомощное, как шахматные фигурки. А теперь хотят добраться до самого неуловимого — до его памяти: пытаются обрезать провода, которые ведут назад, в прошлое.
У них, у молодых, свои дела, свои непонятные интересы, своё счастье.
Когда я чую жжение в груди,
я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля
с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и…»
И я гожу, я все еще гожу,
и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку
в своей измученной руке еще держу.
Вдаль не вижу, вблизи как безрукая,
Не то дальнозоркая, не то близорукая.
И слух стал немного ниже,
Пошлют подальше, иду поближе.
Приятное выражение лица сложно сделать, если внутри нет ничего приятного. Это становится особенно заметно с возрастом: по лицу старика всегда можно понять, что это за человек.
Инициатор развода — отец, а он у нас не видит и не ходит. Вот интересно, какой у него был план? Не вижу, не хожу и не женат? Хочу умереть, как Джанго, освобожденным!
Удел молодых — борьба. Удел стариков — наблюдать и оберегать.
— Как дела?
— Как у всех стариков. Видишь ли, старики — это сущие мудаки. У них считается, что только тот человек, кому стукнуло пятьдесят. И все потому, что сами на шестом десятке.
Мы вспоминаем Ветеранов 9-го мая,
Но каждый день забываем, за что они сражались.
И бабушки в метро все также вызывают жалость,
Просят милостыню в орденах и медалях.
Жалость за поколение детей и внуков,
И как, ответь, на старика поднять возможно руку?
Пусть говорят на «Первом» — им рейтинг обеспечен,
Но у людей нормальных теряется дар речи.
Ах ты, старый плут! Притворяешься болтливым, бестолковым стариком, а на самом деле ты мудрее и добрее всех нас.
Если бы старики все забывали, молодые ничего бы не помнили.
Старики не отличаются терпением, вероятно, потому, что не сознают свою недолговечность.
Молодые любят воевать, и достоинства войны это достоинства молодых: храбрость и вера в будущее. Старики заключают мир, и пороки мира это пороки стариков: недоверие и осторожность. Так заведено.
... Просто из всех людей на Земле, я больше всего люблю стариков и детей.
Старики не должны жить вместе. Старики должны держаться молодых. Это делает их существование более или менее осмысленным.
— Укус на счастье! Почеши и загадай желание!
— Что-то мне не хорошо... Отвези меня в больницу.
— Наконец делаем то, что я хочу!
Упрекам и укорам стариков, о люди, с уважением внемлите:
Ведь эти люди ведают о зле и о добре всех будущих событий.
Хоть бодры телом и душой бывают старики,
Сравняться с молодыми им — потуги нелегки! Пристала ль белой бороде горячность юных лет?
Пожухнув, вновь не зацветут вовеки лепестки. И странно, если невпопад, как юный, скор старик,
А молодой — в повадках стар, рассудку вопреки. В ходьбе подмогою — клюка, а пика — ни к чему:
Помехой будет, если взять ее взамен клюки. Но и с клюкой не будет прям согнувшийся в дугу,
И если б юный это знал, согнулся бы с тоски! Когда глаза запали вглубь, считай, что сильный муж
Смущенье слабости укрыл в запавшие зрачки! Вот стар я стал, и осужден я сплетнями ханжей:
Про тайные мои грехи твердят клеветники. А те, кто в юности чисты, пусть вознесут хвалу
За то, что Бог укрыл от них бесчестья тайники. Никто не волен — стар ли, юн — в добре или грехе,
И те, кто ропщет на судьбу, от блага далеки. Кто в молодости был строптив, веленьям не внимал,
Укоры совести его под старость велики. Господня благость — океан: надежду буря шлет,
Отчаяньем, о Навои, себя не допеки!
Позор… Есть ли в этом мире что-нибудь более отвратительное, чем невежественный старик?
Сколько старикам ни говори о светлом будущем, они всё равно смотрят в прошлое.