Старики не помеха молодым, у старости — мудрость.
Знаете, что такое детство? Это рабство. Погонщики со скотом так не обращаются, как родители с детьми. Запирают, как вещи. Лепят, как статуи. И никогда не слушают.
Разбей свои часы, и ты увидишь, во что превратится время, это очень любопытно. Оно изменится, и ты его больше не узнаешь. Оно перестанет быть раздробленным, разбитым на отрезки, часы, минуты, секунды. Время — как ртуть: раздробишь его, а оно тут же срастется, вновь обретет свою целостность и неопределенность. Люди приручили его, посадили его на цепочку от своих карманных часов и секундомеров, и для тех, кто держит его на цепи, оно течет одинаково. Но попробуй освободи его — и ты увидишь: для разных людей оно течет по-разному, для кого-то медленно и тягуче, измеряемое выкуренными сигаретами, вдохами и выдохами, для кого-то мчится, и измерить его можно только прожитыми жизнями.
Стая уважает силу, а не логические аргументы.
Никогда не рассуждай чересчур много о праве сильного. Ты слишком слаб для этого…
Ты говоришь, люди? Нет, друг мой, это звери. Это шакалья стая. Они собирались нас порвать. И порвали бы. Но одного они не учли. Они-то шакалы, но я — волк.
Может ты и умный, но в любви это бесполезно.
Каждый пожинает то, что посеял, Артем. Насилие порождает насилие, и за смерть платят смертью. Те, кто не испытывает сомнений и не знает раскаяния, никогда не вырвутся из этого круга.
Молчишь. Превращаешься в охотника.
Всякий раз, когда кто-то нас настолько любит, мы должны увидеть, достойны ли. Увидеть, достойны ли они этого чувства. Сказать человеку, если ты увидел, что он достоин. Это не означает, что ты должен любить его в ответ. Но это значит, что ты должен уважать его хорошее отношение к тебе. Не высмеивать.
Джон Харрисон – фикция. Ваш адмирал Маркус вернул меня к жизни, чтобы я помог ему достичь его цель. Ширма, призванная скрыть то, кто я в действительности. Меня зовут Хан.
– Кто ты, чёрт возьми?
– Я наследие далёкого прошлого. Генетически модифицированный сверхорганизм, ведущий других к миру в воюющей вселенной. Но таких, как я, почему-то объявили преступниками и отправили в изгнание. Много веков мы спали в надежде, что когда проснёмся, мир станет другим. Однако после уничтожения Вулкана Ваш флот начал исследовать дальний космос, и мой корабль был найден, но из всего экипажа оживили только меня.
Один интеллект на войне бесполезен, мистер Спок. Вы не способны поломать правила, как Вы можете сломать кому-то шею?
– Ты убийца!
– Прикрываясь моими друзьями, он вертел мной. Я хотел обманом вывести их, спрятав в том оружии, которое сам и создавал. Но мой план был раскрыт. Ничего не оставалось. Пришлось бежать одному. Я так и сделал. И у меня появились основания считать, что Маркус уничтожил всех тех людей, которые были мне так дороги. Вот почему я это сделал. Мой экипаж – это моя семья, Кирк. А чего ты бы не сделал ради своей семьи?
– Зачем адмиралу обращаться к человеку, пролежавшему в заморозке триста лет, за помощью?
– Затем, что я лучший.
– В чём?
– Во всём.
– Ты дорожишь своим экипажем. Я гарантирую ему безопасность.
– Капитан... Вы её даже своему экипажу гарантировать не можете.
Уж лучше смерть, чем услуга врагу.
Корабль не должен идти ко дну без Капитана...
— Если она выживет, это пойдет на пользу вашим отношениям.
— Хан прав. Я только в одном разбираюсь в этой жизни — это в женщинах и в тайных операциях.
— Это две вещи.
— Нет, кузнечик, это одно и то же.
Вы не можете даже сломать правила, тогда как вы можете сломать кость?
Бывают люди сразу и плохие, и хорошие. В них есть обе стороны. Но мы должны смотреть и примечать, больше в них хорошего, чем плохого, или плохого, чем хорошего.
Любовь прекрасна. Безусловно, всякий раз, когда мы кого-то любим, появляется нечто прекрасное. Мы хотим быть кем-то другим, лучше и умнее. Мы становимся кем-то большим, чем были раньше.