Железо так говорило магниту: «Больше всего я тебя ненавижу за то, что ты притягиваешь, не имея достаточно сил, чтобы тащить за собой!»
Жизнь — источник радости; но всюду, где пьёт толпа, родники отравлены...
Если вы хотите высоко подняться, пользуйтесь собственными ногами! Не позволяйте нести себя, не садитесь на чужие плечи и головы!
Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры. Именно поэтому ему нужна женщина — как самая опасная игрушка.
В настоящем мужчине скрыто дитя, которое хочет играть. Найдите же в нем дитя, женщины!
Слишком сладких плодов не любит воин. Поэтому любит он женщину; в самой сладкой женщине есть еще горькое.
Его молчание давило меня; и поистине, вдвоем человек бывает более одиноким, чем наедине с собою.
Если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог?
Я бы поверил только в такого Бога, который умел бы танцевать.
Они льстят тебе, как богу или дьяволу; они визжат перед тобою, как перед богом или дьяволом. Ну что ж! Они — льстецы и визгуны, и ничего более.
Знаете ли вы испуг засыпающего? —
До пальцев своих ног пугается он, ибо почва уходит из-под ног его и начинается сон...
Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, а ваша храбрость спасала доселе несчастных.
Моя первая человеческая мудрость в том, что я позволяю себя обманывать, чтобы не быть настороже от обманщиков.
Правда, я — лес, полный мрака от темных деревьев, но кто не испугается моего мрака, найдет и кущи роз под сенью моих кипарисов.
Тот, кто кормит голодного, насыщает свою собственную душу....
Добродетелью считают они все, что делает скромным и ручным; так превратили они волка в собаку и самого человека в лучшее домашнее животное человека.
Наша вера в других выдает, где мы охотно хотели бы верить в самих себя. Наша тоска по другу является нашим предателем.
Самые тихие слова — те, что приносят бурю. Мысли, ступающие голубиными шагами, управляют миром.
Свободный от чего? Какое дело до этого Заратустре! Но твой ясный взор должен поведать мне: свободный для чего?
Кто обладает малым, тем обладают меньше.
Таких не мало, которые потеряли свою последнюю ценность, когда освободились от рабства.
Быть свободным от счастья рабов, избавленных от богов и поклонения им, бесстрашным и наводящим страх, великим и одиноким, — такова воля правдивого.
Завоевать себе свободу и священное Нет даже перед долгом – для этого, братья мои, нужно стать львом.
Надо сдерживать свое сердце; стоит только распустить его, и как быстро каждый теряет голову.
Голос красоты звучит тихо: он проникает только в самые чуткие уши.
Что такое примат по сравнению с человеком? Посмешище! Позор! И так же будет человек по сравнению с Сверхчеловеком: Посмешище! Позор!
Часто грязь восседает на троне — а часто и трон на грязи.
Чти начальство и повинуйся ему, даже хромому начальству! Этого требует хороший сон. Разве моя вина, если власть любит ходить на хромых ногах?
Брак — так называю я волю двух создать одного, который больше создавших его.
Вы заключаете брак: смотрите же, чтобы не стал он для вас заключением! Слишком торопитесь вы заключая брак, и вот следствие — расторжение брачных уз!
Ах, эта бедность души вдвоём! Ах, эта грязь души вдвоём! Ах, это жалкое довольство собою вдвоём! Браком называют они всё это.
Если есть враг у вас, не платите ему за зло добром: ибо это пристыдило бы его. Напротив, докажите ему, что он сделал для вас нечто доброе.
Никто не знает еще, что добро и что зло, — если сам он не есть созидающий!
Кто должен быть творцом в добре и зле, — поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Даже когда ты снисходителен к ним, они всё-таки чувствуют, что ты презираешь их; и они возвращают тебе твоё благодеяние скрытыми злодеяниями.
Символы все — имена добра и зла: они ничего не выражают, они только подмигивают. Безумец тот, кто требует знания от них.
Я меняюсь слишком быстро: мое сегодня опровергает мое вчера. Я часто перепрыгиваю ступени, когда поднимаюсь, — этого не прощает мне ни одна ступень.
Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, все равно, знают ли они это или нет.
Страданием и бессилием созданы все потусторонние миры, и тем коротким безумием счастья, которое испытывает только страдающий больше всех.
Усталость, желающая одним скачком, скачком смерти, достигнуть конца, бедная усталость неведения, не желающая больше хотеть: ею созданы все боги и потусторонние миры.
А больше всего ненавидят того, кто способен летать.