... есть три сорта людей: те, кто живёт у моря; те, кого тянет в море; и те, кто из моря возвращается.
Война — дорогая игра.
Меня всегда до глубины души поражало, насколько слепы родители, когда дело касается мечты их ребенка. Они ее не понимают. Причем не понимают искренне.
Волшебное чувство. Когда судьба, наконец, раскрывается и стелется впереди ровной дорожкой, и путь и назначение ясны.
Понимаете, я хочу жить, я готова на всё, лишь бы жить, мне нужна вся жизнь без остатка, пусть она сведёт меня с ума, пусть, ради жизни я готова сойти с ума, главное жить, даже если мне будет очень-очень больно — я всё равно хочу жить.
Наверное, мир — это рана, и кто-то зашивает её в этих переплетённых телах — и вот что странно — это даже не любовь, а руки, кожа, губы, вкус, восторг, совокупление и страсть — возможно, грусть — пусть даже грусть — и страсть — они будут рассказывать о них, но не произнесут слова «любовь» — они скажут тысячи слов, но умолчат о любви.
... Все мы — страницы какой-то книги, но книги, никогда никем не написанной.
Я не сумасшедший, брат. Мы не сумасшедшие, когда ищем способ спастись. Мы хитроумные, как оголодавшие животные. А сумасшествие здесь ни при чем. Это гениальность, вот что. Это геометрия. Совершенство. Желания разрывали мне душу. Я мог бы жить ими, но у меня ничего не вышло.
Невероятно, как этот человек понял всё, практически не задав ни единого вопроса. Наверное, тысячами глотать книги — не столь уж и бесполезное занятие...
Я уходил в мечты, воспоминания... Это все, что тебе остается делать временами, чтобы спастись. Иного способа нет. Трюк бедняков. Но срабатывает всегда.
Истина всегда бесчеловечна.
Узревший истину не знает покоя.
У глупости легкая поступь, не касаясь земли, она ходит по головам человеческим и уловляет нас в сети свои, когда ей заблагорассудится.
— Я бы на вашем месте не была такой спокойной.
— Я не говорил, что спокоен. Я только сказал, что время есть. Я собирался впасть в панику через несколько дней.
— Вы, молодые, вечно все откладываете на потом.
Есть поступки, которые мы осознаём много лет спустя: назовём это запоздалым благоразумием.
Я не верю в Историю. История – оптический обман. Ее делают единицы, а приписывают всему человечеству. Но это неправда. История – дело немногих.
Как было бы славно, если на каждого из нас приходилось бы по реке, ведущей к собственному морю.
Любой настоящий писатель ненавидит всё, что связано с его профессией, но из-за этого не бросает писать.
Потом они долго молчали, каждый со своими мыслями, и были похожи на одну из тех пар, которые так долго любят друг друга, что им уже не нужно разговаривать.
Жизнь не так велика, чтобы вместить все, что способна выдумать страсть.
Море зовёт...
Ты поймёшь это, море и есть ничто иное как постоянный зов.
Он ни смолкает ни на миг, он заполняет тебя, он повсюду, ему нужна ты.
можно ничего не замечать — бесполезно. море по-прежнему будет звать тебя.
да, это и другие моря, которых ты никогда не увидишь, они будут поджидать тебя в шаге от твоей жизни.
Их неустанный зов ты будешь слышать везде, и в этом чистилище из песка и во всяком раю и во всяком аду. Не важно как, не важно где — море всегда будет ждать тебя.
Вы знаете, как можно проверить, любят ли вас? <...> Мне кажется, это связано с ожиданием. Если человек готов ждать тебя, значит, любит по-настоящему.
Не для того, чтобы перемениться, начинают всё с начала... Начинают с начала, чтобы поменять стол... Мы всегда думаем, будто ошиблись игрой: чего только не добились бы мы, с нашими-то картами, если бы сели за другой игровой стол.
В глазах людей видно то, что они увидят, а не то, что они видели.
Выйдя на улицу, он решительно направился к своему доверенному парикмахеру с твердым намерением обриться наголо.
Ему повезло. Парикмахерская была закрыта на ремонт.
Почему это жизнь всё время над нами насмехается? Она настигает нас ещё в нежном возрасте и сеет в нашей детской душе некий образ, или запах, или звук, и оставляет его в нашей памяти. И этот-то момент и был счастьем. Ты понимаешь это потом, когда уже слишком поздно. Ты уже далёк: в тысячах километрах от этого образа, звука, запаха. И нет к ним возврата.
... ведь жизнь складывается не так, как мы думаем. Она идёт своей дорогой. Ты — своей. И дороги эти разные.
Какая бы оригинальная, какая бы неповторимая идея ни пришла бы тебе в голову, у кого-то обязательно возникнет точно такая же, причем чужой вариант может оказаться куда более невероятным и оригинальным.
Ты жив по настоящему до тех пор, пока у тебя есть в запасе хорошая история и кто-то, кому можно ее рассказать.
Он умел слушать. И умел читать. Не книги — они все хороши.
Он умел читать людей. Следы, которые на них оставляли места, звуки, родная земля, жизненные происшествия.
Когда человек рассказывает тебе с абсолютной точностью, какой запах стоит на улице Бертам сразу же после дождя, нельзя утверждать, что он сумасшедший, лишь по той идиотской причине, что на улице Бертам он никогда не был.
В чьих-то глазах, в чьих-то словах он по-настоящему вдыхал этот воздух. На свой лад, но по-настоящему.
«Один день — три осени» — китайский фразеологизм, означающий то чувство, когда ты настолько скучаешь по человеку, что один день тянется, как три года.