Моя душа уже не горит сплошь болью, как накануне. От той боли лишь длинная кровавая полоса. Я уже знаю, где я порезался, а где цел. Боль нашла своё место.
Встреча с друзьями — это способ выжить, а не выжрать.
И вот я стою под этими созвездиями с пустыми руками, с дырявыми карманами. Ни истины, ни подвига, ни женщины, ни друга, ни гроша. Ни стыда, ни совести.
Непосильного Бог не даёт, непосильным только гордыня навъючивает... Непосильное только у беса, а Господь только посильное дает.
Вера поневоле не нужна ни тебе, ни богу.
Лучший способ скрыть правду — это сказать её в шутку.
Честным хорошо быть только потому, что верят, когда врешь.
Все указатели судьбы годятся только на то, чтобы сбить с дороги.
Коты – это ценнейший ресурс. Они уют вырабатывают.
– А вы меня и вправду любите, Виктор Сергеевич?
– Вправду, Маша. А ты меня?
– А я, наверное, без вас жить не смогу.
Я усмехаюсь, пряча лицо в капюшон штормовки. Сможешь, Маша. И я смогу без тебя. Вопрос – как? Раны-то заживают, но потери не восстанавливаются.
Умные ведь не бывают злыми – только жестокими.
Нужно меняться, чтобы стать человеком, и нужно быть неизменным, чтобы оставаться им.
Завтрашние проблемы будем решать завтра.
Пусть что угодно, но только не любовь. Я хочу веры в мир и в то, что я делаю. Я хочу твёрдо стоять на ногах, не желать ничего более и не ждать неизбежного удара в спину.
Мы никогда не ошибаемся, если рассчитываем на человеческое свинство... Ошибаемся, лишь когда рассчитываем на порядочность. Что значит «исправить свои ошибки»? Изжить в себе веру в людей?... Самые большие наши ошибки – это самые большие наши победы.
Единственный путь к истине — это вертикаль. Единственное сообщение человека с истиной — по вертикали.
— Я правильно поступаю, вот.
— <...> Поступаешь ты правильно, а выходит — дрянь.
В природе, мне кажется, всюду разлито чувство, но только в реках содержится мысль.
Писательство — греховное занятие. Доверишь листу — не донесешь Христу. Поэтому какой бы великой не была литература, она всегда только учила, но никогда не воспитывала. В отличие от жизни.
Школа должна корректировать недочёты родительского воспитания, а не повторять их и тем более не усугублять.
Судьба – не каземат, а вокруг божий простор, надобно только жадно желать жить.
Все ухайдакались за день, все молчат. Но молчание у огня объединяет нас прочнее, чем все развеселые базары. Я знаю, что обозначает это молчание. Оно обозначает север, ночь, половодье, затерянность в тайге. Оно обозначает наше общее одиночество.
Страсть — это жизнь гордыни.
Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая.
Война завершится, и враги перестанут быть врагами, но изменники остаются изменниками навсегда.
Гуси улетали от осени, словно изменники бежали с поля боя.
Главное — не то, что изменяет, а как относится.
Наука ведёт, а вера хранит.
Сколько не прикидывайся дураком, всегда найдётся кто-нибудь дурее тебя, так что этим не выделишься.
Ты похож на бетономешалку: крутить её легко, а с места не сдвинешь, и внутри — бетон.
Я пугающе равнодушен ко всему.
Именно мелочи глубже всего задевают.
Звёзд на небе было так много, что казалось, там нельзя сделать и шага, чтобы под ногой не захрустело.
Похмелье, плохая погода — они не только в моем теле, не только в природе. Они в душе моей. Это у души трясутся руки и подгибаются ноги. Это у нее мутно в голове и ее тошнит. Это в ней идет дождь и холод лижет кости. А сам я — это много раз порванная и много раз связанная, истрепанная и ветхая веревка воли. И мне стыдно, что вчера эта веревка снова лопнула.
До Нового Года остаётся полчаса. Прошедший год был разный — хороший и плохой, тяжёлый и лёгкий. Давайте в оставшееся время помолчим и вспомним то, чего потом не будем уже вспоминать, чтобы войти в будущее без лишнего багажа.
Как есть у Бога милосердная любовь, так есть и праведный гнев. Но гнев этот — еще не кара.
... палая листва плыла по канаве, как порванное в клочки письмо, в котором лето объясняло, почему оно убежало к другому полушарию.
Человек не выводится из суммы фактов его жизни. Биография нужна только для суда, а психоанализ — для зомби. Фрейдизм — психическая юриспруденция.