Неужели я уже такая старая? Ведь я ещё помню порядочных людей.
Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.
... На ночь я почти всегда читаю Пушкина. Потом принимаю снотворное и опять читаю, потому что снотворное не действует. Я опять принимаю снотворное и думаю о Пушкине. Если бы я его встретила, я сказала бы ему, какой он замечательный, как мы все его помним, как я живу им всю свою долгую жизнь... Потом я засыпаю, и мне снится Пушкин. Он идет с тростью по Тверскому бульвару. Я бегу к нему, кричу. Он остановился, посмотрел, поклонился и сказал: «Оставь меня в покое, старая б... Как ты надоела мне со своей любовью».
Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести. У них у всех друзья такие же, как они сами, — контактны, дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как я завидую им — безмозглым!
Есть во мне что-то мне противное.
Кто бы знал моё одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной...
Люди, дающие наслаждение, — вот благодать!
Среди моих бумаг нет ничего, что бы напоминало денежные знаки.
Сейчас актеры не умеют молчать, а кстати, и говорить. Слова съедают, бормочут что-то про себя, концы слов не слышны. Культура речи даже в прославленных в прошлом театрах ушла. А дикторы по радио делают такие ударения, что хочется заткнуть и уши и радио!
– Товарищ говорит чистую правду…
Раневская фыркает:
– А грязную умалчивает?
– Фаина Георгиевна, все же, почему вы не вышли замуж?
– Милочка, так трудно найти мужа, который не мешал бы жить!..
Самая вредная работа у чиновников. Больше них вреда не приносит никто.
Запомните: за все, что вы совершаете недоброе, придется расплачиваться той же монетой… Не знаю, кто уж следит за этим, но следит, и очень внимательно.
Бросишь в соседский огород камешек, а там батут…
Актеры на собрании труппы обсуждают товарища, которого обвиняют в гомосексуализме. Звучат выступления:
— Это растление молодежи...
— Это преступление...
— Боже мой, — не выдерживает Раневская, — несчастная страна, где человек не может распоряжаться своей жопой.
– Вот если бы вы были партийной и присутствовали на партсобраниях…
– Спасибо, я и на профсоюзных выспаться успеваю.
«Писать мемуары – все равно что показывать свои вставные зубы», – говорил Гейне. Я скорее дам себя распять, чем напишу книгу «Сама о себе».
«Воспоминания» — невольная сплетня.
Глупость бывает умственная, а бывает душевная. Вторая опасней.
Эпикур говорил – хорошо прожил тот, кто хорошо спрятался.
Влюблялась в Шоу. Больше всего в жизни я любила влюбляться: Качалов, Павла Леонтьевна, Бабель, Ахматова, Блок (его лично не знала), Михоэлс — прелесть человек. Екатерина Павловна Пешкова, М. Ф. Андреевна мне были симпатичны. Бывала у обеих. Макс Волошин, Марина Цветаева, чудо — Марина. Обожала Е. В. Гельцер. Мне везло на людей.
— Фаина Георгиевна, как вы думаете, почему у мужчин красивая женщина пользуется большим успехом, чем умная?
— Деточка, это же так просто! Слепых мужчин на свете не слишком много, а глупых — хоть пруд пруди.
– Женщины или умные, или красивые…
Раневская задумчиво:
– Бывают исключения.
– Умная красавица? Это слишком большая редкость.
– А тупая уродина?
Умный человек никогда не станет показывать другим, что он умней, лучше использует это.
В мире развелось столько дураков, что демонстрировать свой ум скоро станет совершенно неприлично.
Красота без ума, милочка, это не дар, а наказание природы.
Толпа победителей меня никогда не прельщала. В толпе принято наступать на ноги и толкаться локтями.
У хорошо воспитанных людей гадости остаются только в мыслях. У дурно воспитанных превращаются в слова и даже дела.
Птицы дерутся, как актрисы из-за ролей. Актриса хвастала безумным успехом у аудитории. Она говорила: «Меня рвали на части!». Я спросила: «А где вы выступали?». Она гордо ответила: «В психиатрической клинике».
– Фаина Георгиевна, какой у фильма «Подкидыш» успех! Благодаря этой роли у вас появились тысячи поклонников.
Раневская морщится:
– Это поклонники роли, а не мои.
Привыкли успех наградами и горами цветов мерить. А он вот тут, – показывает на сердце. – Сердцем чую, что во втором акте в двух фразах сфальшивила, но зрители добрые, сделали вид, что не заметили…
Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!
Вот когда доживете до моих лет, поймете, что делать это было вовсе незачем.
В театре небывалый по мощности бардак, даже стыдно на старости лет в нем фигурировать.
Я кончаю жизнь банально-стародевически: обожаю котенка и цветочки до страсти.
В мои годы может быть один любовник — домашний клозет.
Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки.
Вместо того чтобы искать смысл жизни, лучше подумали бы о собственной пользе в ней.
В наших магазинах черной икры нет потому, что ее никто не пытается купить. Зачем же завозить то, что не спрашивают?
Не понимают «писатели», что фразу надо чистить, как чистят зубы...