Иногда время бежит быстро, и события сливаются в расплывчатое пятно, а порой стоит на месте, и каждое слово или поступок чётко отпечатывается в памяти.
Подлинная память о любой войне живет всего три поколения: чтобы чувствовать, что она значила для тех, кто ее пережил, нужно слушать об этой войне от них самих — сидя у них на коленях.
Я старалась быть вежливой и врала напропалую.
Девушкам тоже нравится спасать мир!
Надежда робким подснежником цвела в моём сердце.
Когда сбываются самые заветные мечты, следует ожидать, что рано или поздно судьба предъявит тебе счет.
— Ты считаешь меня привлекательной? Я имею в виду физически?
— Возможно, я не человек, однако был и остаюсь мужчиной.
В жизни я часто использую одну небольшую хитрость: если мне приходится чего-то сильно хотеть и ожидать, я заранее говорю себе, что ничего у меня не выйдет и все мои чаяния, как обычно, завершатся полным крахом. С одной стороны, это позволяет мне заранее приучить себя к мысли о невозможности воплощения этого желания и при помощи такой прививки смягчить разочарование, если события действительно станут развиваться неблагоприятно. С другой, настраиваясь на неудачу, я как будто пытаюсь заговорить себя от неё; получается своеобразный сглаз наоборот. Так я решил поступить и на сей раз.
Впрочем, за его усмешкой скрывалась неуверенность: он ведь предоставил мне свободу выбора, я могу отказаться. Возможно, на это он и наделся. Напрасно!
Человеческая память, как морской прибой, стачивает острые углы пережитого: тускнут краски, забываются детали.
Если бы я мог спать, все мои сны были бы о тебе.
История — это медуза Горгона; под её пристальным взглядом всё обмирает и окаменевает. Живые лица, способные когда-то выразить боль, радость, страсть, страх — застывают с одинаковой героической гримасой. Настоящие цвета — розовый, зелёный, голубой, карий, рыжий, пшеничный — пропадают, уступают место двум мёртвым: слепяще-мраморному — для вождей, гранитно-серому — для исполнителей их воли.
— Сколько тебе лет?
— 17.
— И давно тебе 17?
— Довольно давно...
Ничто так не мешает спать по ночам, как неразгаданная тайна.
Наверное, трудно быть отцом и жить в постоянном страхе, что однажды твоя дочь встретит парня своей мечты. Или, наоборот, никогда никого не полюбит.
Ад не так-то и плох, если у тебя есть свой личный ангел.
Очень хорошо понимаю людей, которые вскрывают себе вены в теплой ванне, предпочитая этот способ покончить с собой всем остальным. Таким образом, они словно закольцовывают свою жизнь, расставаясь с ней в исходном положении, и при этом даря себе на полчаса больше того блаженного покоя, который ожидает их по ту сторону. К тому же, за эти полчаса можно смошенничать и передумать...
Если существо машинально спасает чужую жизнь, оно не может быть злым.
Он улыбнулся и на секунду моё сердце перестало биться. Наверное, даже на небесах не найдешь ангела красивее!
Чёрные глаза полыхнули такой ненавистью, что я невольно сжалась. В тот момент до меня дошел смысл выражения «убить взглядом».
Думал, Ньютон тащит твой хладный труп, чтобы закопать в лесу!
Когда я увидел неуправляемый фургон Тайлера Кроули, единственной моей мыслью было: «Только не она!»
Парень внимательно на меня посмотрел и я вздохнула. Видимо, дождь и чувство юмора несовместимы. Пара месяцев — и я забуду, что такое сарказм.
— «Лунный свет»?
— Ты знаешь Дебюсси? — Эдвард искренне удивился.
— Не очень хорошо. Моя мама любит классику, а я знаю только те вещи, которые мне нравятся.
— Я тоже люблю Дебюсси, — отозвался Каллен, задумчиво глядя на дождь.
Эдвард смотрел на меня, как раньше, с любопытством и каким-то непонятным разочарованием. Я подняла на него глаза, уверенная, что он тут же отвернется. Ничего подобного, он продолжал испытывающе на меня смотреть. Боже, как он красив! У меня затряслись руки.