Мятежники, безработные и недоразвитые – калеки, неспособные самостоятельно передвигаться, хромые, безногие, безрукие, изувеченные при зачатии и в утробе, — это отбросы, бремя и рак нации.
Своя ноша не тяжела; отчего же так много раздавленных ею?
Мусинька никогда ни о чем серьезно не говорила, никогда не беспокоила его своей душой, и он должен бы быть очень благодарным ей за эту привилегию, ведь знать чужую душу слишком тяжкое бремя для собственной души.
... я просто боюсь окончательно изнемочь под бременем обязанностей...
... Карьера — унизительное «изобретение двадцатого века», скорее бремя, чем преимущество. Спасибо, все свободны.
Выдержишь? Выдержишь эту тяжкую ношу – жить с той, которая любит тебя.
У всех у нас свое бремя…
— Сион.
«Это я должен умолять о прощении, а не ты».
— Возьми это на себя. Возьми это на себя и живи дальше.
«Смирись со своим грехом и продолжай жить... Сион, прости. Из-за меня тебе досталась такая тяжелая ноша, что кости скрипят. Получу ли я однажды прощение? Простишь ли ты меня за то, что я с тобой сделал?»
Сион испустил долгий вздох.
Вперед протянулась рука и пальцы коснулись щеки Нэдзуми.
— Я впервые... вижу, как ты плачешь.
— А?
«Плачет? Кто?»
— Идиот, — хрипло произнес Нэдзуми.
«Я не плачу. Я не такой, как ты. Я не разрешаю, слезам течь из глаз с причиной или без...» Он достиг предела. Он больше не мог сдерживаться. Волна слез накрыла его, они лились из глаз. Капли были на удивление горячими. Они катились по щекам, срывались с подбородка и падали на Сиона.
«Проклятье, почему...»
Он позволил своему телу опуститься на Сиона и разрыдался.
«Проклятье».
Это бремя, которое должен вынести каждый врач. Ты не должен смотреть на смерть, как на врага.
— Тяжело нести такую ношу в одиночку?
— Я себе другой доли не желаю.
— Мне жаль вашего отца и брата.
— Я их еще увижу. В Трансильвании даже в смерти видят что-то хорошее.
— А в ней есть что-то хорошее?
— Да, но это трудно увидеть.
Люк, мы те, кого должны превзойти. В этом — истинное бремя всех наставников.
— Ты не думаешь, что тебе уже порядком досталось?
— У каждого своя ноша. Свое бремя. Знаете, что говорила моя мать? Про ношу? Сперва она давит на тебя, но рано или поздно она делает тебя сильнее.
Ваши надежды стали моим бременем. Я найду своё собственное освобождение.
Я разделю твою ношу, ведь это и значит быть друзьями.
«Жизнь человека — нести тяжелое бремя, пока идешь по долгому пути». Когда я первый раз услышал, подумал — это так глупо звучит. Но, похоже, невозможно игнорировать слова таких дураков. Это на самом деле не бремя. Это что-то важное, что ты удерживаешь в руках. Но ты не понимаешь того, что у тебя есть, пока не потеряешь это.
Те, кто пали первыми, переложили на тебя всю тяжесть бремени, которое они называют надеждами и ответственностью. И из-за этого бремени ты страдаешь и мучаешься. А ведь это тоже страх.
Тот, кто взваливает на себя бремя защиты чего-либо, всегда проигрывает!
Ничто не вечно, но ничто не уходит совсем.
Человек хотел бы стать богом, но без креста.
Нести не могу —
И несу мою ношу.
Хочу её бросить —
И знаю,
Не брошу!
Человека старит не время, а бремя.