Не стоит упускать возможность насладиться хорошей погодой.
It takes a great deal of bravery to stand up to our enemies, but just as much to stand up to our friends.
Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор друзьям.Do not pity the dead, Harry. Pity the living and above all, those who live without love.
Не жалей умерших. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви.Numbing the pain for a while will make it worse when you finally feel it.
Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда ты почувствуешь её вновь.The truth. It is a beautiful and terrible thing, and should therefore be treated with caution.
Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью.It does not do to dwell on dreams and forget to live.
Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни.People find it far easier to forgive others for being wrong than being right.
Гораздо легче простить людей за то, что они не правы, чем за правоту.
(Люди легче прощают чужую неправоту, чем правоту.)We are only as strong as we are united, as weak as we are divided.
Мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены.Любовь (...) оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим... Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой.
Она одна была чем-то настоящим во всём мире...
Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем.
Что говорят при расставании люди, прожившие шестнадцать лет в прочной нелюбви друг к другу?
Человека определяют не заложенные в нём качества, а только его выбор.
Другой вариант перевода:
Ведь человек — это не свойство характера, а сделанный им выбор.
... важно не то, кем ты родился, а то, каким ты стал!
Беда в том, что люди всегда хотят именно то, что для них наиболее губительно.
(Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.)
Просто быть живым, смотреть, как солнце поднимается над блистающими снежными холмами, — это же величайшее сокровище на земле.
Всё возможно, если никто не доказал, что этого не существует.
— Вы понимаете, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?
— Да, — сдавлено ответил Гарри.
— Да, СЭР.
— Совсем не обязательно называть меня «сэр», профессор.
— Может, он заболел, — с надеждой в голосе предположил Рон.
— А может, совсем ушёл? Из-за того, что место преподавателя защиты от тёмных искусств снова досталось не ему?
— А может, его выгнали? — вдохновенно произнёс Рон. — Его все терпеть не могут…
— А может быть, — промолвил сзади чей-то ледяной голос, — он сейчас стоит и ждёт, когда вы двое расскажете ему, почему вы вернулись в школу не поездом.
Какой он всё-таки милый, а я-то хотел отрезать ему голову и приколотить её к стене.
— И ты даже ни на кого из нас смотреть не хочешь! — воскликнула Джинни.
— Это не я, а вы все на меня смотреть не хотите! — вспыхнул Гарри.
— Может, вы оглядываетесь друг на друга, но никак не попадёте в такт? — предположила Гермиона, иронически вздёрнув вверх уголки губ.
Крыса, как видно, получилась из тебя лучше, чем человек.
Сердце колотилось о рёбра, как обезумевшая птица. Наверное, оно знало, что времени осталось мало, и хотело наверстать удары за целую жизнь.
Дрожь пробежала по его телу, эльф застыл, и глаза его стали огромными и пустыми, как стеклянные шары. В них отражались звёзды, видеть которые он больше не мог.
Гарри оглянулся на Большой зал. Там толпились люди, утешая друг друга, подавая воду, стоя на коленях перед мертвыми, но никого из тех, кто был ему дорог, Гарри не увидел. Ни Гермионы, ни Рона, Джинни или еще кого-нибудь из Уизли, ни Полумны. Ему казалось, что он отдал бы все время, которое у него еще оставалось, за возможность взглянуть на них в последний раз. Но смог ли бы он тогда оторваться?
То, что произошло (...) — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного, что его знает вся школа.
— Как ты всё это успеваешь?
— Просто я знаю цену времени.
Последний враг, которого нужно победить — смерть.
(Последний же враг истребится — смерть.)
Многие люди боятся смерти и темноты по одной причине — они страшатся неизвестности.
— Но вы же умерли, — сказал Гарри.
— Несомненно, — деловито подтвердил Дамблдор.
... что есть смерть, как не новое интересное приключение.
Сколько раз он был на волосок от смерти, ускользал от неё — и ни разу не думал при этом о ней самой. Воля к жизни была в нём всегда намного сильнее страха смерти.
Ты — настоящий Повелитель смерти, потому что настоящий повелитель не убегает от нее. Он сознает, что должен умереть, и понимает, что в жизни есть вещи намного худшие, чем смерть.
— Вы не знаете, что это такое! Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты все время знаешь, что между тобой и смертью — ничего, кроме... твоих мозгов, или смелости, или чего там еще, — когда не теряешь рассудка, сознавая, что через микросекунду — конец или пытка... Или друзья умирают у тебя на глазах... Ничему такому нас в классах не учили, не объясняли, как с этим быть, а вы тут сидите с таким видом, как будто перед вами умненький мальчик, а Диггори был глуп, все не так сделал... Вы просто не понимаете, это вполне мог быть я, и так и было бы, если бы не нужен был Волан-де-Морту.
Для высокоорганизованного разума смерть — очередное приключение...
На случай, если вы забыли, у меня уже есть дом, оставленный мне крестным отцом. С какой же стати я пожелал бы вашего? Из-за переполняющих его счастливых воспоминаний?
Счастье распирало его изнутри, словно он проглотил воздушный шар.
Недоверие к друзьям — вершина бесчестья.
Есть события, пережив которые нельзя не проникнуться друг к другу симпатией.
— Он, наверное, знал, что я вас брошу.
— Нет, — поправил Гарри, — он знал, что ты обязательно вернешься.