Новая истина была создана прямо перед моими глазами. Видя то, как родилось это идиотское решение, я уже не мог сдерживаться. Что-то во мне сломалось. В тот момент, когда большая половина класса — большинство учеников — подняли руки, без предварительного сговора или договора, даже не взглянув друг-на-друга. В тот момент, когда была выбрана новая правда... В момент, когда правосудие свершилось... Я никогда не видел ничего более пугающего. В этот момент я потерял зрение. Нет... Я потерял не зрение. Я потерял её. До этого момента я верил в справедливость. В то, что существует «правда» и что она должна восторжествовать. Но... Я понял что правду выбирает большинство. Я понял, что правдивость устанавливается количеством. Я понял, что всё подстраивается под большинство.
Вот почему я предпочёл одиночество общению. И это всё, что я мог сделать, чтобы защитить свою правду.
Whenever you find that you are on the side of the majority, it is time to reform.
Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.Мнение большинства — всегда ошибочно, ибо большинство людей — идиоты.
(Общественное мнение — заведомо ложное мнение, так как большинство людей полные идиоты.)
Когда человек мыслит глубоко и серьёзно, ему плохо приходится среди широкой публики.
Обратить к нравственному совершенству большинство рассуждения не способны, потому что большинству людей по природе свойственно подчиняться не чувству стыда, а страху, и воздерживаться от дурного не потому, что это позорно, но опасаясь мести.
При правлении однородного и доктринерского большинства демократия может оказаться не менее тиранической, чем худшая из диктатур.
Большинство имеет за собой власть, но не право; меньшинство всегда имеет за собой право.
Ошибка остаётся ошибкой, даже если ошибаются большинство.
Тех, кто ошибается, много, но это не значит, что они правы.
Всякий знает, что в глазах большинства невозмутимость равноценна всем светским приличиям.
Всякая стадность — прибежище неодаренности, все равно верность ли это Соловьеву, или Канту, или Марксу. Истину ищут лишь одиночки и порывают со всеми, кто любит ее недостаточно.
Опаснейшие среди нас враги истины и свободы — это сплоченное большинство. Да, проклятое сплоченное либеральное большинство!
Большинство, — согласилась Екатерина, — и неспособно породить истину. Большинство не истину, а лишь желание большинства показывает.
Можно побиться об заклад, что всякая широко распространенная идея, всякая общепринятая условность есть глупость, ибо она принята наибольшим числом людей.
Большинство из нас считает себя умнее большинства
И постоянно друг с другом о чем-то спорит.
Это похоже на моду, которая была всегда.
Так волнуется песок на дне моря.
Я расскажу про тех, кто остаётся в середине. Не про неудачников – их повесть слишком горька и скучна. Не про победителей – их историю не рассказать словами. Люди середины – их всегда больше, чем победителей и проигравших. На любой планете, у любой расы…Когда-то проблемы решались очень просто. Если одно племя обрело разум, а другое так и осталось стаей – оно превращалось в пищу. В мишень для стрел, которые не сумело придумать. В костяные наконечники для копий. Это были простые времена – и они ещё долго оставались такими. Те, кто опоздал в гонке, кто отстал хотя бы на полшага, – превращались в рабов. Загонялись в резервации и анклавы. Вставали по заводскому гудку и с первым лучом солнца. Простые времена – простые решения. Но простое время кончилось. Кто-то сумел дотянуться до неба. Кто-то сумел откусить от Древа Жизни. Кто-то оставил разум про запас – как мы оставили свои инстинкты на чердаке сознания. Что это было – один краткий миг или целая эпоха? Я не знаю. Но когда молодые боги уходили, сжигая за собой мосты, за их спиной оставались люди середины. Те, кто не сумел. Те, кто не захотел. Те, кто выбрал привычный и не страшный путь разума… Неудачники не выдержат шока и погибнут. Победители обретут разум и станут править новым миром. Но для большинства, не изменится ничего! Совершенно ничего! Будут они мыслить или продолжат жить инстинктами – это ничуть не изменит их жизнь. Не всем нужен разум. Не все могут думать. И в этом вечная ловушка. Для средних людей, для тех, кто не хочет в землю, но не дорос до неба, есть только место между небом и землёй. Всегда и везде крайними остаются люди середины. У моей истории нет конца, как нет выхода для людей середины.
И всегда была власть народа, особенно в моменты, когда дальше так жить нельзя.
Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому что оно сильно. Почему люди следуют стародавним законам? Потому что они здравы? Нет, потому что они общеприняты и не дают прорастать семенам раздора.
Дураки обожают собираться в стаю.
Впереди главный во всей красе.
В детстве я верил, что однажды встану,
а дураков нету — улетели все.
Каждый дурак может стать умным в глазах большинства.
Некоторые будут ненавидеть тебя, некоторые будут любить, но большинству людей абсолютно насрать на то, кто ты, чем живёшь и какие идеи тебя увлекают.
Сегодня на переднем фронтовом крае я не приду на помощь, кого-то не прикрою огнем, а завтра ко мне никто не придет на помощь.
Если вчера большинство одобрило мысль, что гений ничего не выдавливает из себя — песня сама собой рождается. То сегодня большинство проголосует за обратное: для глупости усилий не надо.
— Аттикус, ты, наверно, не прав.
— Как так?
— Ну, ведь почти все думают, что они правы, а ты нет...
— Они имеют право так думать, и их мнение, безусловно, надо уважать, — сказал Аттикус. – Но чтобы я мог жить в мире с людьми, я прежде всего должен жить в мире с самим собой. Есть у человека нечто такое, что не подчиняется большинству, – это его совесть.
... люди исключительные, творцы, интеллектуальные гиганты не сдерживаются большинством. В действительности именно они, меньшинство, подтягивают всё свободное общество до уровня своих достижений, поднимаясь выше и выше.
Время в конце концов лишает людей всего и вот, когда терять уже нечего, кроме собственных оков, тогда признанная классическая мысль становится приоритетной.
Большинство всегда право, а неразумное меньшинство лишь то и делает, что думает, будто все вокруг ошибаются. Не самообман ли это? Придерживаясь такого мнения, не становятся ли они массой?
— Подождите! Не поднимайте руки! Потом всю жизнь не отмоетесь!
— Что вы так волнуетесь? Может собрание будет против.
— Мы вас уже наслушались, прихвостень правления.
— Да! Мне нравится наше правление! Мне нравится руководство нашего института! Я против анархии! Я за порядок и дисциплину! Я из большинства! На таких всё и держится.
Но у меня есть своё мнение, и я не подчиню его приговору всех авторитетов на свете, вместе взятых. Что мне не нравится, то мне не нравится, и с какой стати я должна делать вид, что мне это понравилось! Только потому, что это нравится, или будто бы нравится, большинству?
— Я живу по антиобщественному закону: если большинство считает, что нужно делать так-то и так-то, я поступаю по-другому.
— Значит, большинство не правы?
— Да, именно так.
Люди, которых мало, тоже люди, а меньшинством делает их страх большинства.
Легко жить, следуя за лидером. Самостоятельное отделение плохого от хорошего расходует много энергии, а владение собственным мнением может быть болезненным. Так ты остаешься в безопасности, будучи таким, как все. Тебе не нужно видеть, чего не хочешь, тебе не нужно думать, о чем не хочешь. Можешь оставить всё кому-нибудь ещё.
... До того момента я верил в справедливость. В то, что в нашем мире существует «правда» и что она должна восторжествовать. Но вскоре я понял, что правду выбирает большинство. Я понял, что правдивость устанавливается количеством. Я понял, что всё подстраивается под большинство. Вот почему я предпочёл одиночество общению.
Даже если ошибочно, если мерзко, если глупо... Если много людей примут это, то это станет правдой.
И не судите о том, что является лучшим и более справедливым, по большинству авторитетов: ибо мнение одного и худшего может превосходить в каком либо вопросе мнения многих и более высоких…
Уже очень давно я пытаюсь присоединиться к нормальному большинству. Но я не уверен, что у меня получается.
Кто-то попрекал Хрисиппа, что он не ходит слушать Аристона Хиосского, как все.
— Если бы я делал все, как все, я не был бы философом, — ответил Хрисипп.
Большинство мечтает жить как меньшинство.
Единственная причина, по которой вам что-то непонятно, только потому что вы к этому ещё не привыкли. И я думаю, что сейчас мир погряз в том, что все любят то и делают то, что любит большинство людей. Как стадо.