— Я думал, смысл был в общении и единении, но оказалось, что ты просто хочешь обыграть меня, чтоб чувствовать себя выше. Так знайте, сэр, вы разбудили дракона! И ты бы знал, что это значит, если бы посмотрел со мной, хотя бы одну серию «Игры престолов».
— Мне не нужно смотреть сериал, чтобы знать, что будить дракона — плохо!
— Прошу прощения, но онемение дошло со сустава и такими темпами, через 36 часов доберется до сердца.
— Иронично, но несмотря на все свои расчеты, умрешь ты, выпав с этого балкона.
— Тебе, может, и все равно, а доктор МакМанус давала клятву и я уверен, она не против быстрого осмотра.
— Феликс, мне кажется, что ты преувеличиваешь и у меня нет моих инструментов.
— У меня есть свои.
— Я думал ты избегаешь «Лэнгфордс»?
— Почему? Потому что тут работает Эмили и она меня бросила? Да, я действительно не видел Эмили после разрыва, и я избегал «Лэнгфордс», еще я ходил по лестнице вместо лифта и надевал усы и берет, чтобы пройти по холлу.
— Так это был ты?! Черт, а я думал, что Джонни Деппа видел...
— Возьмите меня, тренер, я не подведу!
— У тебя хоть перчатка есть?
— ... у меня есть прихватка.
— Эй, Феликс, что у нас за перекус сегодня?
— Ничего вычурного. Просто сытный тосканский фасолевый суп и хрустящий хлеб.
— В софтболе не место супу.
— Эй, я играю только ради супа!
— Мне приснилось или ты сказал, что родился лохматым?
— Это называется «лануго». На Хеллоуин, мама одевалась, как Дороти и носила меня в плетенной корзинке.
— Видите, он все время вмешивается. Именно об этом я и говорил.
— Говорит, что я вмешиваюсь и это после всех тех раз, когда я помогал ему, хотя он даже не просил!
— Хочешь сказать, что предпочел бы жить с кем-то вроде Тэдди, вместо меня?
— Ну тебя я не выбирал.
— То есть?
— Феликс, ты просто появился и остался.
— Ну и ну, кто вернулся после попытки утопить проблемы в спиртном.
— Я знаю ответ: мы.
— Но их не утопить, потому что проблемы умеют плавать.
— Заморозим их в глыбу льда.
— И искупаем этот лед в вискарике!
— Вперед.
— Да, давай сделаем это по-гречески.
— Я прошу тебя идти впереди, когда говоришь подобные вещи.
— Мы оба выбираем по пять видов спорта. Классическое десятиборье.
— Согласен.
— Договорились. Десятиборье на рассвете!
— На рассвете?
— Да, ты прав. Десятиборье в разумное время!
— Я уже обыграл тебя в двух видах спорта, но если хочешь еще трёпку, да, есть такое слово, я с радостью.
— Подозреваю, ты выберешь то, в чем разбираешься, что-то типа вязания.
— Ты имел в виду крикет?
— Нет, точно нет.
— Угадай, кто не получит варежки на Рождество? Надеюсь, твое высокомерие тебя согреет.
— Шея болит. Так мне и надо, за то, что я пытался доказать, что я один из вас.
— О чем ты говоришь?
— Я вижу, как ты общаешься с друзьями. Я хотел бы быть частью этого. Как вы дружите, надрываете шары...
— Гоняем шары! И даже если ты не такой, у тебя полно своих приколов. Ты готовишь, разгадываешь кроссворды ручкой, играешь на большой гитаре...
— Виолончели!
— Виолончели. Если бы я это умел, думаешь, я бы старался произвести впечатление на ребят в дурацком софтболе?
— Оскар, ты мной восхищаешься?
— Я рад тому, что ты не боишься быть интеллигентным чудаком. Без обид. Я просто прикалываюсь.
— Не знаю, о чем я думал. Я такой дурак!
— Нет, ты просто хотел побыстрее покончить с болью. Если бы так можно было, но так не получится. Тебе разбили сердце и на это уйдет время.
— Никогда не видела Оскара таким эмоциональным.
— Что, мужчина не может выразить свои чувства? У нас есть сердца, разбитые или нет!
— Расслабься и позволь быть Феликсу твоим...
— Робин Гудом?..
— Купидоном. Извини, надо было поднять ногу и не так натягивать тетиву.
— Да, а вот теперь Купидон.
— Чего ты боишься: врачей или того, что они найдут?
— Ничего они не найдут, они будут шпынять меня за диету и сидячий образ жизни, а для этого у меня есть ты.
— Я знаю одного доктора на Пятьдесят восьмой улице.
— Доктора Маршалла?
— О Боже, ты тоже к нему ходишь?
— Издеваешься? Этот нос был спонсором его летнего домика.
— Пожалуй, я возьму зажим для галстука. Мои галстуки в последнее время стали совсем неуправляемыми.
— Спасибо, Феликс, с тебя 45. А ты, Оскар, тебе что-то понравилось?
— Да, думаю, я возьму эти запонки, для моего друга Мёрфа.
— Эти стоят 600 долларов.
— [Оскар возвращает запонки] Парни не покупают парням украшения.
— Тэдди, нет!
— К черту диету, я голоден.
— Это не еда, это картон, лак и краска.
— Мне плевать!
— Эй, у меня идея: почему бы вам не заткнуться!
— Прости, что?
— Уе-уе-уе, я не такой популярный, как кто-то другой! Уе-уе-уе... «Фаворит»! Вы хоть понимаете, как вам повезло? Вам платят за работу, которую вы любите! Посмотрите на меня, вместо дизайна украшений, я днями напролет чищу туалеты и тушу горящие сковородки, которые сама подожгла, но не в этом суть.
— Ого, спасибо за откровенность. Мы отвлеклись, да, Оскар?
— Я не так сказал «Фаворит», но да.
— И, Эмили, мы в тебя верим, все это лишь часть пути.
— Да, эти трудности лишь сделают тебя сильнее.
— Об этом я не подумала. Спасибо.
— Феликс, что тебе принести?
— Тоже, что у него.
— Кризис среднего возраста.
— Это какой-то модный коктейль? Я работаю первый день.
— Нет, Эмили, это когда взрослая жизнь разбивает твои юношеские мечты.
— Оскар, ты мог убить кого-то!
— Да, но решил сделать это!
— Ого, старый Феликс, думал бы о тучах микробов, прячущихся на кончиках его пальцев.
— Не буду врать, новый Феликс об этом тоже задумался. Но жизнь коротка. Наверное, уже даже короче.
— Видно, что я плакал?
— Нет. Видно, что ты плачешь.
— Ты прав, мне надо собраться с силами и пережить это временное расставание.
— Временное расставание?! Вы ходили к психологу восемь лет, а последний год туда ходил только ты.
— Я знаю, развод это ужасно, но со временем станет лучше, поверь.
— Это лучше?
— Габи, когда уходила, забрала домработницу.
— Уверен? Кажется, под той кучей что-то шевелится.
— Я должен был помочь тебе пройти через эту боль.
— Какая боль? После развода я устроил себе двухдневную пьянку. Я проснулся в пупырчатом целлофане. Стриптизерше пришлось меня вызволять, пузырек за пузырьком.
— Оскар, добро пожаловать! Отличные новости, мне удалось спасти фикус на балконе, к сожалению, этого нельзя сказать про нечто, выросшее на дне корзины для белья. А теперь снимай кеды, хватай тапочки из корзины для обуви и мой руки. Не скажу, что у нас будет, но грязным пальцам там не место.
— У меня есть корзина для белья?..
— Другими словами, я действую тебе на нервы.
— Не другими, эти идеально подходят.
Извини, тебе это мешает? Я бы сыграл твое любимое, но тяжело сыграть порно на виолончели.
— Это мой бывший муж Брэндон.
— Вижу, тебе нравятся сильные и красивые?
— Оказалось, Брэндону тоже.
Ты был вторым человеком за неделю, который сказал, что со мной невозможно жить. Так что, если я не хочу провести остаток жизни в одиночестве, мне нужен кто-то, кто научит меня быть проще.
— Не все хотят делиться ужасными деталями своей жизни.
— Серьезно? О «Фэйсбуке» слышал?
Сейчас я работаю над рекламой, хотя моя настоящая любовь — портреты, или как я их зову: «зеркало души». Любой портрет покажет, какой человек, но играя цветами, светом и тенью, я покажу, кто этот человек.
— Знаешь, я всегда думал, что напишу книгу, которая изменит взгляды людей на спорт, как «Человек, который изменил все» или «Фаворит». Но вместо этого я пишу книгу о парне, у которого два таланта: ловить мячи и не ловить хламидии. <...>
— Я фотографирую гамбургеры. Знаешь в колледже я хотел быть Энни Лейбовиц или Ричардом Аведоном, снимать человеческую суть, а сейчас я делаю красивым фаст-фуд, чтоб американцы толстели. Я не творец, я торговец смертью.
— А теперь, знаешь, что? Маковые зернышки. Неуловимые дьяволята. Я принесу пинцет.
— А знаешь, люди падают с балконов.
— С завидной регулярностью.
— Феликс, ты не можешь контролировать романтику.
— Это не контроль, это создание любовного алгоритма, чтобы сравнить данные, взвесить категории и определить долгосрочный потенциал.
— С любовью так нельзя, ее нельзя запланировать, она просто случается.
— Значит, она должна сидеть дома и надеяться, что кто-то пройдет мимо?
— Нет, надо пытаться, есть множество вариантов улучшить свои шансы.
— Может, он ей просто не подходит.
— Что?
— Я просто говорю, что некоторые вещи нельзя контролировать.
— Я так не думаю.
— Почему?
— Потому что если все доверить судьбе, никто не гарантирует, что она не оставит меня в одиночестве навсегда.