— Я заглянула в его речь, он не будет тебя оскорблять, он будет говорить о тебе только хорошее.
— Это подстава. Он выставит себя с лучшей стороны. Он просит тебя говорить о нем плохое, а потом выходит и подставляет вторую щеку.
— И он весь из себя пахнет розами перед боссом, а ты пахнешь тем, чем эти розы удобряют!
— Оскар, я послал Айзену копию твоей речи и ему не понравилось
— Что? Да там же одно подхалимство!
— В этом-то и проблема. Вы ж соперники, ему нужна ирония, подколы.
— Ему нужна ирония? Например, как «волосы покидают его глупую голову»?
— Да и потом он ответит тебе своими шуточками.
— О, что «лицо Оскара создано для радио»?
— Я больше так не могу, он надоедает на работе, а теперь, когда мы встречаемся, он будет везде. Думаю, мне придется перестать его лечить.
— О нет, нельзя, ты разобьешь ему сердце.
— Уверена, у него есть кардиолог на быстром наборе.
— Несмотря на то, что я не хочу говорить хорошее об этом клоуне, речь получилась отличной. Есть только пара замечаний.
— Валяй.
— Видишь, тут, когда мы говорим: «Рич Айзен хороший человек, который делает хорошие вещи».
— Ага.
— Можно убрать слово «хороший»?
— Ты хочешь, чтобы было: «Рич Айзен человек, который делает вещи»?
— Да, так лучше. ... Итак, я зову Айзена Ричем, в своей речи, а мы точно уверены, что его никто не называет «чмо»?
— Прошу прощения, но онемение дошло со сустава и такими темпами, через 36 часов доберется до сердца.
— Иронично, но несмотря на все свои расчеты, умрешь ты, выпав с этого балкона.
— Тебе, может, и все равно, а доктор МакМанус давала клятву и я уверен, она не против быстрого осмотра.
— Феликс, мне кажется, что ты преувеличиваешь и у меня нет моих инструментов.
— У меня есть свои.
— Я думал ты избегаешь «Лэнгфордс»?
— Почему? Потому что тут работает Эмили и она меня бросила? Да, я действительно не видел Эмили после разрыва, и я избегал «Лэнгфордс», еще я ходил по лестнице вместо лифта и надевал усы и берет, чтобы пройти по холлу.
— Так это был ты?! Черт, а я думал, что Джонни Деппа видел...
— Классные сережки, сама сделала?
— Да, они часть моей коллекции.
— Они продаются? Потому что я бы с радостью купил такие маме и сестре.
— Да, продаются, еще как продаются. Две пары будет... двести долларов.
— Всего-то? Я думал, будет минимум тысяча.
— Серьезно? В такому случае: спасибо и... вот блин!
— Тебя это бесит, правда?
— Ты о чем?
— Что тебя сделал человек, который обращается к судье «Ваша честь».
— Ладно, не наседай на Оскара. Иногда такое случается.
— Эту фразу не любит ни один мужчина.
О, интересно, кто откроет дверь? Загруженная ассистентка, которая собирает тебе стул или прелестная принцесса-босс, который не поднимет свой зад?
— Возьмите меня, тренер, я не подведу!
— У тебя хоть перчатка есть?
— ... у меня есть прихватка.
— Эй, Феликс, что у нас за перекус сегодня?
— Ничего вычурного. Просто сытный тосканский фасолевый суп и хрустящий хлеб.
— В софтболе не место супу.
— Эй, я играю только ради супа!
— Мне приснилось или ты сказал, что родился лохматым?
— Это называется «лануго». На Хеллоуин, мама одевалась, как Дороти и носила меня в плетенной корзинке.
— Видите, он все время вмешивается. Именно об этом я и говорил.
— Говорит, что я вмешиваюсь и это после всех тех раз, когда я помогал ему, хотя он даже не просил!
— Хочешь сказать, что предпочел бы жить с кем-то вроде Тэдди, вместо меня?
— Ну тебя я не выбирал.
— То есть?
— Феликс, ты просто появился и остался.
— Кстати, меня зовут Мёрф.
— Серьезно!? Мы встречались уже раз двадцать! Вчера у нас был точно такой же разговор!
— ?..
— Я Рой.
— Ну и ну, кто вернулся после попытки утопить проблемы в спиртном.
— Я знаю ответ: мы.
— Но их не утопить, потому что проблемы умеют плавать.
— Заморозим их в глыбу льда.
— И искупаем этот лед в вискарике!
— Вперед.
— Да, давай сделаем это по-гречески.
— Я прошу тебя идти впереди, когда говоришь подобные вещи.
— Меня выгнала Дайан.
— Когда женщины выгоняют мужей, они вдогонку выдают карту к моей квартире?
— Мы оба выбираем по пять видов спорта. Классическое десятиборье.
— Согласен.
— Договорились. Десятиборье на рассвете!
— На рассвете?
— Да, ты прав. Десятиборье в разумное время!
— Я уже обыграл тебя в двух видах спорта, но если хочешь еще трёпку, да, есть такое слово, я с радостью.
— Подозреваю, ты выберешь то, в чем разбираешься, что-то типа вязания.
— Ты имел в виду крикет?
— Нет, точно нет.
— Угадай, кто не получит варежки на Рождество? Надеюсь, твое высокомерие тебя согреет.
Люблю мужчин, которые носят шляпы, они непохожи на хипстеров, которых хочется ударить.
— Шея болит. Так мне и надо, за то, что я пытался доказать, что я один из вас.
— О чем ты говоришь?
— Я вижу, как ты общаешься с друзьями. Я хотел бы быть частью этого. Как вы дружите, надрываете шары...
— Гоняем шары! И даже если ты не такой, у тебя полно своих приколов. Ты готовишь, разгадываешь кроссворды ручкой, играешь на большой гитаре...
— Виолончели!
— Виолончели. Если бы я это умел, думаешь, я бы старался произвести впечатление на ребят в дурацком софтболе?
— Оскар, ты мной восхищаешься?
— Я рад тому, что ты не боишься быть интеллигентным чудаком. Без обид. Я просто прикалываюсь.
— Не знаю, о чем я думал. Я такой дурак!
— Нет, ты просто хотел побыстрее покончить с болью. Если бы так можно было, но так не получится. Тебе разбили сердце и на это уйдет время.
— Никогда не видела Оскара таким эмоциональным.
— Что, мужчина не может выразить свои чувства? У нас есть сердца, разбитые или нет!
— Расслабься и позволь быть Феликсу твоим...
— Робин Гудом?..
— Купидоном. Извини, надо было поднять ногу и не так натягивать тетиву.
— Да, а вот теперь Купидон.
— Чего ты боишься: врачей или того, что они найдут?
— Ничего они не найдут, они будут шпынять меня за диету и сидячий образ жизни, а для этого у меня есть ты.
— Я знаю одного доктора на Пятьдесят восьмой улице.
— Доктора Маршалла?
— О Боже, ты тоже к нему ходишь?
— Издеваешься? Этот нос был спонсором его летнего домика.
— Пожалуй, я возьму зажим для галстука. Мои галстуки в последнее время стали совсем неуправляемыми.
— Спасибо, Феликс, с тебя 45. А ты, Оскар, тебе что-то понравилось?
— Да, думаю, я возьму эти запонки, для моего друга Мёрфа.
— Эти стоят 600 долларов.
— [Оскар возвращает запонки] Парни не покупают парням украшения.
— Тэдди, нет!
— К черту диету, я голоден.
— Это не еда, это картон, лак и краска.
— Мне плевать!
Оскар, где ты прятал это сокровище? Мы можем его затолкать обратно?
— Так, теперь я твоя невеста?
— Мне надо было ее отшить или она набросилась бы на меня на глазах у Оливии. Спасибо, что не сдала меня.
— Нет, спасибо тебе за рекламу моей бижутерии на твоем радиошоу.
— Ты шантажируешь меня. Я восхищен.
— Эй, у меня идея: почему бы вам не заткнуться!
— Прости, что?
— Уе-уе-уе, я не такой популярный, как кто-то другой! Уе-уе-уе... «Фаворит»! Вы хоть понимаете, как вам повезло? Вам платят за работу, которую вы любите! Посмотрите на меня, вместо дизайна украшений, я днями напролет чищу туалеты и тушу горящие сковородки, которые сама подожгла, но не в этом суть.
— Ого, спасибо за откровенность. Мы отвлеклись, да, Оскар?
— Я не так сказал «Фаворит», но да.
— И, Эмили, мы в тебя верим, все это лишь часть пути.
— Да, эти трудности лишь сделают тебя сильнее.
— Об этом я не подумала. Спасибо.
— Феликс, что тебе принести?
— Тоже, что у него.
— Кризис среднего возраста.
— Это какой-то модный коктейль? Я работаю первый день.
— Нет, Эмили, это когда взрослая жизнь разбивает твои юношеские мечты.
— Еще один?
— Они попрятаны по всей квартире, как у алкоголика. Я нашел один в шкафу за моей водкой.
— Оскар, ты мог убить кого-то!
— Да, но решил сделать это!
— Ого, старый Феликс, думал бы о тучах микробов, прячущихся на кончиках его пальцев.
— Не буду врать, новый Феликс об этом тоже задумался. Но жизнь коротка. Наверное, уже даже короче.
— Видно, что я плакал?
— Нет. Видно, что ты плачешь.
Ого, так вот куда мусоропровод ведет.
Настоящий мужчина всегда отвечает на звонки мамы.
— Я засунул свою почту в ее ящик, чтобы заставить ее прийти ко мне.
— О, все настоящие истории любви начинаются со слов «засунул» и «заставил».