Узнав, чего хочет человек, ты узнаешь человека.
Мы все заслужили смерть, без исключения, и я это знаю, но иногда, о Господи, зеленая миля кажется такой длинной...
Вообще, мужчина с хорошей женщиной — счастливейшее из созданий Божьих, а без оной — самое несчастное. И спасает их только одно: они не знают, чего лишены.
Время все лечит, хотите ли вы этого или нет. Время все лечит, все забирает, оставляя в конце лишь темноту. Иногда в этой темноте мы встречаем других, а иногда теряем их там опять.
<...> именно Бог позволяет этому случиться, и когда мы говорим: «Я не понимаю», Он отвечает: «Меня это не волнует».
... И он расплакался, куда там – разрыдался, повергнув меня в тихий ужас, пусть я и жалел его всем сердцем. Страшно, знаете ли, наблюдать, как человек, всегда державший себя в руках, полностью теряет контроль над собой. Я постоял у двери, потом подошел к нему и обнял за плечи. Он схватился за меня обеими руками, как утопающий за брошенный спасательный круг, и, по-прежнему рыдая, уткнулся мне в живот. Потом, совладав с нервами, Мурс извинился. Он не решался встретиться со мной взглядом, стыдясь, что позволил себе распуститься до такой степени. Не любят люди, когда их видят в таком состоянии. Могут даже возненавидеть того, кто стал невольным свидетелем открытого проявления чувств.
Если женщина действительно помнила бы, как было больно при родах первого ребенка, сказала однажды моя мать, она никогда не родила бы второго.
В кино спасения достичь легко. Как и подтвердить свою невиновность. Ты платишь четверть доллара за билет и получаешь правды ровно на эту сумму. В настоящей жизни все дороже, и на те же вопросы даются совсем другие ответы.
Иногда нет абсолютно никакой разницы между спасением души и осуждением её на вечные муки.
Я действительно устал от боли, которую слышу и чувствую, босс. Я устал от того, что постоянно куда-то иду, одинокий, всеми покинутый. У меня никогда не было друга, который составил бы мне компанию, сказал, куда мы идём и зачем. Я устал от людей, которые так ненавидят друг друга. Их мысли режут меня, как осколки стекла. Я устал от того, что часто хотел помочь и не смог. Я устал от тьмы, которая окружает меня. Но больше всего устал от боли. Её слишком много. Если бы я мог положить ей конец, мне захотелось бы жить дальше. Но я не могу.
Так странно, боль оставляет следы на наших лицах и делает нас похожими друг на друга.
Боль помечает наши лица, меняет внешность, превращая в близких родственников.
Мир рушится на наших глазах, а тут ведутся одни разговоры как бы потрахаться.
Идешь вот по жизни, делаешь, что положено, а потом одна ошибка — и все летит в тартарары.
— Он сказал одной из них: «Если будешь шуметь, я убью твою сестру, а не тебя». То же самое он сказал другой. Понимаешь?
— Да, — прошептал я. <...>
— Он убил их любовью, — объяснил Джон — Их любовью друг к другу. Теперь-то ты понимаешь, как все было?
Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
— И вот так каждый день, — сказал он, — по всему миру.
Почему люди вообще убивают друг друга? Газом. Электричеством. Какое-то безумие. Ужас.
В любом возрасте одиночество и испуг не в радость, но особенно они ужасны в старости.
Романтика не умирает и для тех, кому больше восьмидесяти...
... что бы ни говорили нам в детстве родители, игнорировать их советы не следует, какими бы глупыми они ни казались.
Со временем надо бороться.
Иногда на вопрос «почему» нет ответа. И это страшно.