False face must hide what the false heart doth know.
Лживое лицо скроет все, что задумало коварное сердце.
(Пусть ложь сердец прикроют ложью лица.)Я смею всё, что можно человеку, кто смеет больше, тот не человек!
Пусть боль кричит! От шепота тоски
Больное сердце бьется на куски!
Вымышленный страх
Всегда сильней, чем подлинный, пугает.
Жизнь — ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это — повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет.
Завидней жертвою убийства пасть,
Чем покупать убийством жизнь и власть.
Я ничего не сделала дурного!
Но я забыла: я ведь на земле,
Где делать нехорошее похвально
И безрассудно совершать добро.
Кто начал злом, для прочности итога
Все снова призывает зло в подмогу.
Все начатое дурно крепнет злом.
Добро есть зло, зло есть добро. Летим, вскочив на помело!
Нередко, чтобы ввергнуть нас в беду,
Орудья тьмы предсказывают правду
И честностью прельщают в пустяках,
Чтоб обмануть тем легче в важном деле.
Добро добром пребудет
И под личиной зла.
Но нужно помнить, что в этом смертном мире
Зло нередко весьма похвально,
А добро бывает опасной блажью.
Зачем, подобно римскому безумцу,
Кончать с собою, бросившись на меч?
Пока живых я вижу, лучше буду
Их убивать.
... Пир, не сдобренный любезностью хозяев,
Становится похож на платный ужин.
Для насыщенья дома мы едим,
В гостях же ищем не еды — радушья.
Приятный труд — целитель утомленья.
Скорбь о невозвратном бесплодна.
Что свершилось, то свершилось.
Кто может быть зараз умён, безумен,
Спокоен, бешен, верен и уклончив?
Никто.
Нет легче службы, чем скорбеть притворно,
Для тех, кто лжив.
И скроемся; безвинен в краже тот,
Кто сам себя у гибели крадёт.
Всевластна ль ночь, иль стыдно дню, но тьма
Хоронит лик земли, лишенный ласки
Живого света.
Стать — это мало.
Стать надо прочно.
Да, вы по списку числитесь людьми, -
Как гончих, шавок, мосек, полукровок,
Борзых легавых и волчков, всех скопом
Зовут собаками. Но роспись цен
Их делит на проворных, смирных, умных,
Сторожевых, охотничьих, по свойствам,
Которыми богатая природа их наделила,
Так что есть у каждой свой чин, хоть в общем между ними различья нет;
Вот так же и с людьми.
Милей погибнуть, чем других губя,
Жить в смутном счастье и терзать себя.
А самый злобный враг людской -
Самонадеянный покой.
Как только дело отстаёт от воли,
Её нагнать уже нельзя.
Несдержность чувств сродни тиранству.
И мудрость мне велит не быть чрезмерно доверчивым.
Лекарством будет месть, и мы излечим
Смертельное страданье.
— Отец — изменник, мама?
— Да, он им был.
— А кто такой изменник?
— Тот, кто, поклявшись, лжет.
— Так, значит, всякий, кто это делает, — изменник?
— Да, всякий, кто так делает, — изменник, и должен быть повешен.
— Значит, надо повесить всех, кто, раз поклявшись, лжет?
— Да, каждого.
— Кому ж их надо вешать?
— Конечно, честным людям.
— Ну, тогда те, кто клянутся и лгут, — просто дураки, ведь их столько, что они сами могли бы избить и перевешать честных людей.
Кто боится
Изменником прослыть — уже изменник.
Но страшен век, когда безвинный прозван изменником.
Ты в кубок яду льешь, а справедливость
Подносит этот яд к твоим губам.
Людей погибель — в похвальбе,
В уверенности их в себе.
Пусть глаз не видит руку. Но в свой час
Да будет то, чего страшится глаз.
Сон – спасенье жизни.
А вот похоть оно и вызывает и отшибает: вызывает желание, но препятствует удовлетворению. Поэтому добрая выпивка, можно сказать, только и делает, что с распутством душой кривит: возбудит и обессилит, разожжет и погасит, раздразнит и обманет, поднимет, а стоять не даст; словом, она криводушничает с ним до тех пор, пока не уложит его в постель, не свалит всю вину на него же и не уйдет.
Или твоя надежда
Была пьяна и вот теперь, проспавшись,
Зеленая и бледная, глядит
На прежний пыл? Твоя любовь, я вижу,
Во всем подобна ей. Иль ты боишься
Таким же быть в своих делах и в мощи,
Как и в желаньях? Ты владеть хотел бы
Тем, в чем ты видишь украшенье жизни,
Живя, как трус, и сам же видя это,
Отдав «хотел бы» под надзор «не смею»,
Как бедный кот в пословице?
Такой мерзкий и прекрасный день я видела впервые. (Не помню дня суровей и прекрасней.)