— Не надо молиться за меня, Марселина.
— Почему? — спросила она, немного смутившись.
— Я не люблю покровительства.
— Ты отвергаешь Божью помощь?
— После Он имел бы право на мою благодарность. Это создает обязательства, а я их не хочу.
Мысли как цветы: сорванные утром, они дольше остаются свежими.
Чтобы открыть новые части света, нужно иметь смелость потерять из виду старые берега.
Пусть каждое твое ожидание, не становясь желанием, будет просто готовностью к встрече. Жди всего, что может к тебе прийти, но желай лишь того, что к тебе пришло. Желай лишь того, что имеешь.
Необходимость выбора всегда была для меня невыносимой; выбор казался мне не столько отбором, сколько отказом от всего того, что я не выбрал.
Семьи, я ненавижу вас! Закрытые дома, занавешенные окна, ревниво охраняемое счастье!
Сколько людей, утверждавших что-либо, обязаны своей силой тому, что, по счастью, их не поняли с полуслова!
Только снобы тешатся, выставляя напоказ все свои драгоценности, особенно когда те поддельные.
Есть множество произведений, которыми мы восхищаемся, так сказать, по доверию, оттого что все восхищаются ими и никто до сих пор не догадался или не посмел сказать, что они бездарны.
Брось мою книгу; скажи себе, что в ней лишь одна из тысяч возможных жизненных позиций. Ищи свою. Никогда не делай того, что кто-то другой смог бы сделать так же хорошо, как ты. Никогда не говори и не пиши того, что кто-то другой смог бы сказать или написать так же хорошо, как ты. — Берись лишь за то, что, как ты чувствуешь, не сможет сделать никто, кроме тебя, и, терпеливо или нетерпеливо, делай себя самым неповторимым из всех созданий.
Мне кажется иногда, что я не существую на самом деле, но лишь воображаю, будто существую. Наибольшего труда мне стоит заставить себя поверить в собственную реальность. Моя реальность беспрестанно ускользает от меня, и когда я смотрю на свои действия, то плохо понимаю, почему тот, кого я вижу действующим, тождествен с тем, кто смотрит, удивляется и сомневается, что он может быть актером и зрителем одновременно.
Никогда не пытайся найти в будущем утраченное прошлое. Лови в каждом мгновении неповторимую новизну и старайся не предвкушать свои радости или знай, что на подготовленном месте тебя застигнет врасплох совсем другая радость. Как ты не понимаешь, что всякое счастье — нежданная встреча, и оно предстает перед тобой каждое мгновение, как нищий на твоей дороге. Горе тебе, если ты сочтешь свое счастье погибшим только потому, что представлял его совсем непохожим на это — дарованное тебе — счастье, горе тебе, если ты способен признать только то счастье, которое отвечает твоим принципам и твоим обетам.
Увы! Самое жалкое убожество — убожество характера — часто глубоко скрыто и обнаруживается лишь при длительном общении.
Когда ты так близок к тому, чтобы покинуть землю, то охотно улыбаешься всему, что обещает тебе хоть какое-то продление жизни.
Нужно курить самому, чтобы не задохнуться в табачном дыму.
Не все же могут, подобно Гамлету, позволить себе роскошь обзавестись призраком-изобличителем.
Приятно сознавать, что у вас приличная наружность, элегантный костюм, изящные манеры, непринужденная улыбка, открытый взгляд и, наконец, еще что-то трудно определимое в походке, свидетельствующее, что вы выросли в довольстве и ни в чем не нуждаетесь. Но все это утрачивает свежесть, после того, как вы поспали на садовой скамейке.
Подписываюсь смешной, принадлежащей Вам фамилией, которую с удовольствием возвратил бы ее владельцу; воспользуюсь первым удобным случаем, чтобы ее обесчестить.
Держался я стойко, невзирая на ее слезы — последний аргумент женщин, — прекрасно зная, что им стоит только уступить мизинец, как они захватят всю руку, а потом и остальное.
Что касается папы, то он полагается на Господа: так удобнее.
Я совсем не хочу быть счастливой. Я предпочитаю знать.
Дороги такого блаженства могли привести только к пропасти.
Если бы люди были способны снова исполниться нетерпимостью юности, то пришли бы в ярость, увидев, во что они превратились.
Ах, если бы все окружающие нас могли убедиться в этом! Но большая часть из них надеется добиться от себя чего-нибудь хорошего только принуждением; они нравятся самим себе только искалеченными. Каждый старается меньше всего походить на самого себя. Каждый выдумывает себе хозяина, потом подражает ему; он даже не выбирает себе хозяина, которому подражает; он принимает уже указанного хозяина. Однако, я думаю, что можно иное прочесть в человеке. Но не смеют. Не смеют перевернуть страницу. Законы подражания; я называю их законами страха. Человек боится остаться одиноким; и совсем не находит себя. Эта нравственная агорафобия мне отвратительна; это худший вид трусости. Между тем создает всегда одинокий. Но кто здесь хочет создавать? То, что чувствуешь в себе отличного от других, это и есть редкость, которой обладаешь; она-то и придает каждому его собственную ценность, и именно это все стараются уничтожить. Подражают. И думают, что любят жизнь.
Когда женщина совершенно безропотно покоряется судьбе, она кажется наиболее рассудительной.
Если муж уступает жене, это в девяти случаях из десяти признак того, что за ним водятся грешки.