Вот так мы и живем сейчас, каждый сам по себе, со своей жизнью.
Почему все должны быть такими одинокими? Почему это необходимо? Быть таким одиноким? Столько людей живёт в этом мире, каждый из нас что-то жадно ищет в другом человеке, и всё равно мы остаёмся такими же бесконечно далёкими, оторванными друг от друга. Почему так должно быть? Ради чего? Может, наша планета вращается, подпитываясь людским одиночеством?
Ведь в конце концов человеку ничего не остается – только справляться с этой жизнью в одиночку.
В небе висит месяц, какой-то он заплесневелый, на полу — гора бычков. И вокруг, сколько ни крути башкой по сторонам, — абсолютно ничего, что радовало бы душу.
«Пустая оболочка» — первое, что пришло мне в голову, как только я увидел Мюу. Она была похожа на совершенно пустую комнату, из которой разом ушли все, кто там был.
Иногда с тобой бывает жутко приятно. Как рождество, летние каникулы и новорожденный щенок сразу вместе.
Такое чувство, будто наглотался пасмурного неба.
Я вижу сны. Иногда мне кажется, что это единственное правильное занятие на свете.
И я поняла, что если хочу выжить в этом мире, то должна, пусть ненамного, но стать сильнее.
Я не принимал за чистую монету все, что мне говорили. Моя душа могла захлебываться от чувств к этому миру, но их вызывали только книги и музыка. Что говорить — я был одиноким человеком.
Одно только знаю наверняка: мне так хочется, чтобы ты был рядом. Когда я где-то далеко, пусть даже вместе с Мюу, мне так грустно без тебя. И, пожалуй, чем я дальше, тем это чувство острее. Как хорошо, если ты чувствуешь нашу разлуку так же, как я.
У каждого человека так: ты можешь получить что-то особое от судьбы только в какое-то определённое время своей жизни. Это – будто крошечный язычок огня. Люди осторожные, внимательные и удачливые способны его сберечь, раздуть из него большое пламя и потом жить, подняв высоко над головой уже факел с этим огнём. Но если хоть раз его потеряешь – больше он к тебе никогда уже не вернётся.
На судьбу сетуют только лодыри.
Все в этом мире выглядит совсем не так, как оно есть на самом деле.
А что вообще такое — эта «красота», в чем ее ценность? — всегда удивлялась Сумирэ. Однако никто не мог толком ответить на этот вопрос. Ясно одно: есть в красоте нечто такое, что действует на людей.
Что такое одиночество? Оно похоже на чувство, которое накрывает тебя, когда в дождливый вечер стоишь возле устья большой реки и долго-долго смотришь, как огромные потоки воды вливаются в море.
Так легко и приятно критиковать ошибки другого, совершенно незнакомого тебе человека.
Собственно говоря, в том, чтобы стать сильным, ничего плохого нет. Абсолютно. Но оглядываясь назад, понимаю, что тогда настолько приручила себя к этой мысли: «Я — сильная», — что даже не пыталась понять тех, кто был слаб.
В любом деле самым полезным, в конце концов, оказывается то, через что ты сам прошел, за что заплатил собственные деньги. А не готовые знания, взятые из книг.
Ей хотелось запрятаться в какой-то безымянной глуши и там бережно хранить, лелеять свои дорогие воспоминания.
Лёд, как и должно быть, — холодный, розы, как и прежде, — красные.
Во сне вовсе не нужно отделять одно от другого. Совсем не нужно. Поскольку с самого начала там не существует ничего даже отдаленно похожего на разграничительные линии. Понятно, что во сне почти не происходит столкновений с предметами, а если даже они случаются, от них не больно. А вот реальность — иная. Реальность кусается.
У каждой истории есть свое время, когда ты просто обязан ее рассказать. Если человек не делает этого, он обрекает свою душу на то, чтобы она осталась связанной с этой тайной навсегда.
Она относилась к тому типу людей, которые лучше умрут с голоду, чем что-нибудь себе приготовят.
Тексты Сумирэ страдали определёнными изъянами, но в них чувствовалась удивительная свежесть и читалось стремление автора прямо и до конца откровенно говорить о том важном, что было на душе.
Встречаясь, мы говорили часами. О чем угодно. И никогда не уставали друг от друга — нам все было мало. Какие только мы темы ни обсуждали — книги, мир, природу, слова... В наших встречах-разговорах было столько тепла и духовной близости, сколько и не снилось иным любовникам.
Понимание плавает, окруженное вселенскими, всепоглащающими околоплодными водами Непонимания.
Во всем, в чем, как нам кажется, мы довольно здорово разбираемся, спрятано еще ровно столько же, в чем мы абсолютно не разбираемся.
Мы безмолвно общались в повисшей тишине. <...> Молчание, связывающее нас, заполняло собой все щели, все пустоты в наших душах.
Ненадолго воцарилась легкое молчание, как бы напоминая о течении времени.
У меня вообще такой характер: спроси меня в лоб о чём-нибудь – я, как правило, и выложу честно всё как есть.