Ошибки случаются у каждого. Нужно просто перешагнуть через это, сделать зарубку на память и жить дальше, стараясь не наступать снова на те же грабли!
Врагу ни в коем случае нельзя показывать своей полной силы. Полная сила должна стать неожиданным и сокрушающим ударом. Поэтому, пока есть такая возможность, всегда обходись минимальным воздействием.
Нет просто зла, и нет просто добра. От любого деяния кому-то становится лучше, кому-то хуже.
Впрочем, древние знания — вопрос тёмный. Никогда не угадаешь, что могло оказаться у предков в загашнике. Тот же порох изготовить намного проще, чем испечь хлеб или сварить пиво. А пить пиво и закусывать хлебом человек умел издавна.
Вроде как и друг — а пользы никакой. И пакостит — а наказать неудобно. Уж лучше враг явный, с ним хоть знаешь, как поступать.
Хочешь жить — всегда будь готов вступить в схватку с врагом. Даже когда опасности нет и быть не может.
Так уж заведено в этом мире, что самые страшные убийцы — это совсем не те, кто грязными и ободранными шалит по глухим дорогам в поисках добычи или стреляет в чужака на поле брани. Самые злобные из душегубов сидят в красивых комнатах, пахнут розами, носят чистые одежды и за бокалом дорогого вина обсуждают великие планы. Ибо первые проливают кровь единиц. Решения вторых лишают жизни тысячи тысяч.
Пока борешься, всегда шанс на победу остается. Тот, кто сдаётся — проигрывает всегда.
Победы бессмысленны, если не приносят пользы.
Иная победа хуже поражения бывает.
Важно не то, сколько у тебя добра и насколько ты богат. Важно то, сколь ты способен радоваться тому, что имеешь. Лишняя горсть золота — это совсем не то, ради чего стоит рвать жилы или тратить жизнь. Жизнь — это свобода, это рассветы и закаты, это лесной воздух.
Бороться нужно всегда, до конца. Даже если всё безнадежно. Только тому, кто не сдаётся, Господь дарит свою милость.
Я понимаю тебя, ведун Олег. Ты привык сражаться за чужой покой, и твоя душа мучается, когда приходится бросать в мясорубку тех, кого ты привык спасать. Что же, постарайся сделать так, чтобы их погибло поменьше. Но те, кто оказался на пути потока, не могут не плыть среди штормовых волн. Секрет в том, что человек всегда должен блюсти свою честь, достоинство. Всегда должен быть готов к борьбе, к боли, к страху, чтобы преодолеть, выплыть, попасть на гребень. Или умереть. Но умереть с честью, не воняя потом годами тухлятиной из затопленной норы. А думать о смысле потока… Не стоит заботиться о том, чего не можешь изменить. Нужно сохранить свой стержень, остаться самим собой в меняющемся мире. И тебе, и каждому из них. Поверь, они ещё будут вспоминать эти дни как самые счастливые в своей жизни.
Никогда не знаешь, какое событие в судьбе принесёт радость, а какое беду.
... мужик любое дело, коли доведётся, исполнять должен. А лежат руки, не лежат...
... злоба наконец утихла, превратившись в глухую тоску. Желание рвать и метать отпустило — теперь ему хотелось лишь завыть от бессилия, уйти куда-нибудь прочь от посторонних глаз, от знакомых и незнакомых людей, скрыться в пустынях, чащобах и снегах, остаться в одиночестве. Хорошо быть одному — ибо отшельнику никогда не испытать подобных мук. Отшельнику не познать ни любви, ни ревности, ни злобы, ни предательства. Счастливчики...
Чужое счастье рядом со своим несчастьем тяжело стерпеть.
Чёрт, насколько было бы легче, если бы одна из них оказалась злобной тварью, язвой, лгуньей, ленивой дурой! Господи, почему Варя желанна, а Полина чиста? Почему одна убивает страстью, а другая умиротворяет душу? Почему одна манит, а без другой невозможно обойтись? Господи, я не хочу потерять ни ту, ни другую! Почему они не могут быть одной женщиной?
А надо ли это делать? Надо ли резать всё, что болит, что тревожит, что дышит и живёт? Отрежешь всё лишнее — только камушек гранитный в груди и останется. Его ладони ещё помнили, какая мягкая у Вари грудь, язык хранил вкус её губ, а щёки — её страстное дыхание. Нужно ли забывать всё это? Может, всё же оставить? Да, конечно, эта память будет болеть, саднить, заставит иногда просыпаться среди ночи или вздрагивать, когда знакомое лицо померещится в толпе. Но зато — она останется с ним. Глаза, ласки, сумасшедшая страсть длиною почти в трое суток. Всё то, что превращает существование в жизнь...
Страсть ведь любовную, милок, ни стены каменные, ни решётки железные, ни рвы глубокие остановить не смогут. Всё едино прорвётся, суженых воедино свяжет.
Самое мерзкое — это когда ничего сделать не можешь. Только сидеть и ждать, чем всё кончится.
Сильны бывают бабы в слабости и преданности своей, ох сильны! Токмо ни в мечах, ни в копьях силы этой не измерить.
... далеко не всегда в минуты душевной слабости совершаются правильные поступки.
Выходит, в самомнении дурь, а не в силе или слабости...
Невелика мудрость того, что слабее, одолеть. Ты сильного завали!
— Подожди, у меня мыслишка одна имеется… — взял его за рукав Битали. — Хочешь, я ожерелье золотое сделаю? Не простое, а с секретом. Подаришь его Юлиане, она носить будет. Если девушка тебе изменит, ожерелье ее задушит. Само. И следить не нужно. Я умею такие изготавливать, меня учили.
— Дурак ты! — резко выдернул руку парень и пошел прочь.
— Постой, Гаспар! — нагнал его Битали. — Скажи, приятель, если ты не хочешь её наказать, тогда зачем тебе знать?! Ты ведь её даже не бросишь!
<...>
— Я не хочу знать, что она мне изменяет! — повернулся к Битали смертный. — Я хочу услышать, что она верна, понятно? Так что сам носи своё ожерелье!
<...>
Девушка лежала тихая, еле заметно шевеля губами. Выставленный вперед подбородок, расстегнутый ворот блузки. На миг потомок Темного Лорда представил там ожерелье и... И невольно передернул плечами от пробежавшего по спине холодка. Сама мысль о том, что тяжёлое жёлтое золото может задушить его любимую, вызвала в душе что-то, похожее на ужас. Однако недавний разговор еще оставался в памяти, и… И мысль о том, что Франсуаза может открыть объятия кому-то другому, пробудила внутри примерно такие же эмоции. И возможная измена любимой, и её гибель казались Битали одинаково невыносимыми. Он наконец-то понял, что именно пытался втолковать ему Гаспар. Бедолаге хотелось узнать только одно — что Юлиана ему верна. Потому что любой другой ответ разрывал мир в клочья и не оставлял будущего.
Мелкие обиды не стоят большой измены.
– Почему у любого супероружия всегда такие жестокие ограничения?
– Потому что законы мироздания требуют равновесия, – назидательно ответил бог мрака. – Где есть свет, там всегда появится тьма. Где есть жар, там родится и холод. Где есть могущество, найдется и узда, что удержит силу на месте. Но сила всегда останется силой, холод холодом, а мрак мраком. Нужно лишь суметь ими воспользоваться.
— Самый могущественный чародей из всех рожденных, — напомнил варвар, — посвятивший себя тому, чтобы добиться справедливости для всех людей, смертных и духов, живущих в этом мире! Согласись, за такое стремление можно простить очень многое.
— Но почему тогда у него появилось столько врагов? Почему борьба за справедливость превратилась в Большую Войну?
— Ты задаёшь странные вопросы, мальчик. Подумай, что случится, если ты станешь правителем удела и запретишь грабить прохожих на дорогах и улицах? Жители, может, и обрадуются. Но вот бандиты и воры восстанут против такого закона все до одного и начнут против тебя жестокую войну, не жалея своей никчемной жизни. Что есть закон и справедливость для одних, то становится тюрьмой и смертью для других. Грабителям не нужен закон. Им нужна свобода. Полная, ничем не ограниченная.
Повезёт, барчук, когда кошель на дороге найдешь. А для всего прочего стараться надобно.
Мужняя жена, а из двенадцати месяцев что ни год одна.
Он знал, как истреблять нежить и бороться с болезнями. Знал, как сражаться в бою и поединке. Знал, как противостоять мороку и заклинанию. Но как одолеть настырную удушающую доброту — не представлял даже примерно.
Справедливость, свобода, всеобщее счастье — это, конечно, здорово. Но так получается, что эти священные слова обычно провозглашают своей целью самые гнусные, самые отъявленные подонки.
О чём это я? Ах да, чувство справедливости! Справедливость — это очень забавное чувство. Кто-то ради справедливости готов построить дом, а кто-то — вспороть животы тысячам невинных прохожих.
— Темный Лорд желал поработить весь мир, стать единовластным тираном, подмять под себя всех и вся! Как можно было сражаться на его стороне, отнимая свободу у слабых и несогласных? Разве не стыдно умереть, защищая тирана?
— Скажи мне, мальчик, разве может быть равенство между лягушкой и хорьком? Между соболем и куропаткой? — склонив голову чуть набок, Дедята пару секунд подождал ответа. — Для меня, лесника, меж ними разница небольшая. В лесу же при встрече справедливость у них завсегда получается одна. Так и в нашем мире. Когда миром правит Лорд, его невозможно подкупить. Как, если и без того всё и везде принадлежит ему? Для Лорда нет разницы между домовым и номархом, между нищим и богачом. С высоты его власти все подданные совершенно одинаковы. Равны! А когда все равны, то и появляется справедливость...
Справедливость — не зло, хотя выглядит часто так же. Для справедливости нет ни добра, ни зла, ни правды, ни кривды. Убил — умри, украл — отдай, заставил — отработай.
За чудо плату не берут!
Это была не ревность, — покачал головой Битали. — Просто жадность. Обида на то, что игрушка ушла к другому. Жадность — плохое чувство, оно всегда всё портит.
Дело правителя не в том, чтобы в каждую дырку с затычкой влезать и каждый чих платочком вытирать. Дело твое, государь, — сделать так, чтобы дырок таких не было, а коли и случатся, так чтобы сами они, без твоего участия, быстро слугами честными затыкались.
Став князем, обретя ответственность за судьбы нескольких тысяч людей, он быстро усвоил, что любые деяния во благо государства неотделимы от выгоды людей, страну населяющих. Безопасность рубежей — это мир и покой в домах. Новые земли и дороги — это богатство в семьях. Возвышение православия — это единение народа в лоне общей церкви. Подвиги, не приносящие пользы, смысла не имеют.