Кто-то говорил, что не надо говорить, что в Белоруссии нет национализма. Есть. Есть в Белоруссии националисты. Есть националистические движения. И если сегодня толпа, которая вышла на улицы, не использует националистических лозунгов, это не значит, что это не будет происходить завтра. Толпа — это аморфное существование. В толпе находятся десять-пятнадцать лидеров, которые способны за очень короткое время превратить эту толпу в таран. Они этой толпе могут бросить лозунги. И эти лозунги толпа будет использовать, даже не осознавая и понимая их, но всё-таки с этими лозунгами идя потом на баррикады. А потом эти лозунги закрепляются в психике. И дальше эта идея национализма (это не значит, что это идея национал-социализма), становится идеей национализма нас, белорусов, как отдельной нации, которая лучше русских. Потому что русские плохие. И они нас все годы унижали.
Расизм и национализм очень похожи, только по-разному. Один вблизи, другой — подальше.
Военная промышленность в действительности — величайшая опасность для человечества. Она — черная движущая сила, скрытая за повсюду распространяющимся национализмом.
Вы знаете что-нибудь о словах Бандеры: «Убью каждого поляка в возрасте от 16 до 60 лет»? Если вы о них не слышали, то никакие вы не украинисты. А если слышали и согласны с ними, то наша дискуссия закончена.
В этом проблема национализма. Национализм же ужасно туп. Любой национализм, что украинский, что грузинский, что, кстати, русский. Он ужасно ограничен. <...> Он не может выскочить за рамки... Здравый смысл ему неведом. Те нации, которые страдают национализмом, они всегда теряют.
Я брат всем людям, и мне отвратительны те, кто любит родину вслепую и приносит себя в жертву пустым националистическим идеалам.
Неторопливо истина простая
В реке времён нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову — создаёт народ.
<...>
И не отыщешь выхода иного,
Как самому себе ни прекословь, -
Родство по слову порождает слово,
Родство по крови — порождает кровь.
В «Mein Kampf» есть всё — программа германского возрождения, техника партийной пропаганды, план борьбы с марксизмом, концепция нацистского государства, мировое господство Германии. Эта книга явилась новым Кораном веры и войны — напыщенным, многословным, бесформенным, но внятным посланием миру.
Патриотизм по природе своей не агрессивен ни в военном, ни в культурном отношении. Национализм же неотделим от стремления к власти.
Я всегда буду любить Россию и надеяться, что русская молодёжь не допустит саморазрушения от токсичного микса национализма и религиозного фанатизма.
Национализм только учит ненавидеть людей, с которыми ты никогда не встречался, а вместо этого люди начинают гордиться достижениями, в которых вообще участия не принимали.
В местах, где собираются представители различных национальностей и рас, особенно вдали от родных земель, фактически отсутствует понятие нетерпимости. И именно в эти моменты начинаешь четко осознавать, что, как ни крути, родина у всех одна — планета Земля, и люди-то все одинаковы, вне зависимости от цвета кожи, разреза глаз и Бога, в которого они верят.
Хозяин земли русской есть один лишь русский. Так было и всегда будет.
Я готов написать на своем знамени — Россия для русских и по-русски, и поднять это знамя как можно выше.
Россия для русских и по-русски.
— Друзья мои, — учил он нас, — наша национальность, если и в самом деле «зародилась», как они там теперь уверяют в газетах, — то сидит еще в школе, в немецкой какой-нибудь петершуле, за немецкою книжкой и твердит свой вечный немецкий урок, а немец-учитель ставит ее на колени, когда понадобится. За учителя-немца хвалю; но вероятнее всего, что ничего не случилось и ничего такого не зародилось, а идет всё как прежде шло, то есть под покровительством божиим. По-моему, и довольно бы для России, pour notre sainte Russie. Притом же все эти всеславянства и национальности — всё это слишком старо, чтобы быть новым. Национальность, если хотите, никогда и не являлась у нас иначе как в виде клубной барской затеи, и вдобавок еще московской.
Национализм — это война, я это знаю, я родом из региона [Амьена], который полон кладбищ.
Le nationalisme c'est la guerre. Je viens d'une région qui est pleine de ses cimetières.
Ничто так не способствует возрастанию национального самосознания, к примеру, курдов, как отсутствие государственности.
Национализм — это проявление слабости нации, а не её силы. Заражаются национализмом по большей части слабые народы, пытающиеся сохранить себя с помощью националистических чувств и идеологии. Но великий народ, народ со своей большой культурой, обязан быть добрым, особенно если с ним соединена судьба малого народа. Великий народ должен помогать малому народу сохранять себя, свой язык, свою культуру...
Надо быть патриотом, а не националистом. Нет необходимости ненавидеть каждую чужую семью, потому что любишь свою. Нет необходимости ненавидеть другие народы, потому что ты патриот. Между патриотизмом и национализмом глубокое различие. В первом — любовь к своей стране, во втором — ненависть ко всем другим.
Народы подвластны своей природе. А льстецы, жаждущие за их счет поживиться, угодливо поощряют их тщеславие. Точно это особая заслуга — родиться собакой или кошкой, брюквой или картофелем.
... Венцлов вдруг со скукой вспомнил, что в какой-то антинацистской эмигрантской газете читал, будто нацистская забота о чистоте породы есть религия скотов, научившихся понимать рассуждения скотоводов.
Нравственный принцип не позволяет превращать действительное лицо, живого человека с его неотъемлемым и существенным национальным определением в какой-то пустой, отвлеченный субъект, произвольно выделяя из него определяющие его особенности. <...> ... если мы любим человека, то должны любить его народность, которую он любит и от которой себя не отделяет. Высший нравственный идеал требует, чтобы мы любили всех людей, как самих себя, но так как люди не существуют вне народностей, <...> то прямой логический вывод отсюда есть тот, что мы должны любить все народности, как свою собственную. Этою заповедью утверждается патриотизм как естественное и основное чувство, как прямая обязанность лица к своему ближайшему собирательному целому, и в то же время это чувство освобождается от зоологических свойств народного эгоизма, или национализма, становясь основою и мерилом для положительного отношения ко всем другим народностям сообразно безусловному и всеобъемлющему нравственному началу.
В тот вечер сорокачетырёхлетний Арон Рабинович в рабочей спецовке стоял в пивной за кружкой пива и держал в руке солёного подлещика. У самой стойки очередь вспухала и скандально пульсировала от напора жаждущих получить пиво без всякой очереди.
— Э, мужики! Ну, встаньте вы в очередь. Неужели трудно? Все же стоим, — миролюбиво сказал Арон.
Трое здоровенных молодых парней рассмеялись. Один вздохнул:
— Господи… До каких же пор жиды будут в России порядки устанавливать?! Ой, Гитлера нет на вас, сучье племя!..
Арон хозяйственно спрятал подлещика в карман рабочих штанов и ударом в челюсть отправил поклонника гитлеризма в глубокий нокаут.
Весь мир, наверное, именно такой лишь потому, что с некоторых пор вдруг стало принято фашистов называть патриотами, а ***асов — альтами.
Когда дошло дело до крематория, где людей превращали в пепел и дым, у Беннета в мозгу осталась только одна мысль: человеческий разум не в состоянии найти оправдание действиям нацистов.
Национализм — основа существования духа, его сакральная истина, принадлежность к нации, то, что дано человеку свыше.
Знаешь, Нейт, может, ты все не так понял: митинги, речи, политика, не с этим перемены приходят.. Их приносят безымянные солдаты, партизаны даже. Что все запускает? Событие. Событие, пробуждающее людей. Они ведь как сомнабулы, они слепы. СМИ мозги полощат: тайные суды, слежка за всеми, осада психов, Руби-Ридж; прикрываясь Катриной и сентябрем организовали лагеря беженцев, проще говоря концлагеря, потому что плевать на права пары арабов, нигеров и расистов, если это ради общего блага. Вот с этого и начинается все вранье.
Тот, кто говорит: «Россия — для русских», знаете, трудно удержаться, чтобы не давать характеристики этим людям – это либо непорядочные люди, которые не понимают, что говорят, и тогда они просто придурки, либо провокаторы.
Потеря идентичности приводит к неврозам, а неврозы, как известно, не особенно хорошая основа мирного сосуществования.
Патриотизм — это полная противоположность национализма. Национализм — предательство патриотизма. Говоря «наши интересы превыше всего, что бы ни случилось с остальными», вы уничтожаете самое ценное, что может быть у нации, что делает её живой, великой, а самое главное — уничтожаете её моральные ценности. Старые демоны воскресают. Иногда история угрожает снова вернуться к своему трагическому курсу и поставить под угрозу нашу надежду на мир. Да здравствуют свободные нации всего мира! Да здравствует дружба между народами! Да здравствует Франция!
Вы поставили на одну доску: патриотизм и ксенофобию! В моём понимании, это совершенно разные вещи. Патриотизм — это любовь к Родине, а ксенофобия — ненависть к другим нациям и народам. Абсолютно разные вещи. И я бы не путал Божий дар с яичницей. Что касается радикального национализма, то Мы всегда с ним боролись и будем бороться. Национализм — это очень вредное, разрушительное явление для целостности Российского государства. Потому что она изначально складывалась как многонациональная и многоконфессиональная страна.
Национализм — это когда свинья, вместо того чтобы чесаться о забор, чешется о другую свинью.
Я — националист. Шовинист бы сказал, что мой русский народ самый лучший из всех других. А я как патриот утверждаю: русский народ не хуже других. Но я горжусь, что я русский.
Националист. «Чёрт с ним, с народом! Нам важен только его престиж».
Самой опасной тенденцией является подмена идеи социального равенства химерой национализма.
Убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит.
Национализм во мне столь естественный, что никогда никаким интернационалистам его из меня не вытравить.