Кто-то говорил, что не надо говорить, что в Белоруссии нет национализма. Есть. Есть в Белоруссии националисты. Есть националистические движения. И если сегодня толпа, которая вышла на улицы, не использует националистических лозунгов, это не значит, что это не будет происходить завтра. Толпа — это аморфное существование. В толпе находятся десять-пятнадцать лидеров, которые способны за очень короткое время превратить эту толпу в таран. Они этой толпе могут бросить лозунги. И эти лозунги толпа будет использовать, даже не осознавая и понимая их, но всё-таки с этими лозунгами идя потом на баррикады. А потом эти лозунги закрепляются в психике. И дальше эта идея национализма (это не значит, что это идея национал-социализма), становится идеей национализма нас, белорусов, как отдельной нации, которая лучше русских. Потому что русские плохие. И они нас все годы унижали.
Если взять отдельно всё то, что творится (на Западе), то мы просто перешли в такую эпоху, в которой мораль становится выше стыда, а свобода становится выше морали. И в связи с этим, действия мировых игроков на мировой арене находятся именно в таком состоянии, когда они считают, что свобода спишет всё. Свобода действия. Свобода принятия решений. Свобода решения для себя, то, что выгодно, и невыгодно для других. Решать всё самому. Они берут на себя такую ответственность. Они полностью изменили мораль. Согласен, что мы живем в мире, где религиозные правила и десять заповедей уже никого не интересуют. Вместо этого вносят другие принципы и новые правила, которые противоречат тому, чем жило человечество последние две тысячи лет.
Единственно, у депрессии есть одно хорошее качество — депрессивные люди не могут покончить жизнь самоубийством, у них даже на это не хватает сил. Поэтому, очень часто, когда людей выводят из депрессии — они в этот момент кончают жизнь самоубийством. Это действительно такой парадокс есть в психиатрии. <...> Психиатры чётко знают, вот в этот момент нужно наблюдать за этим человеком, нужно за ним смотреть, потому что, как только он выходит из состояния депрессии, у него возникает старое желание — покончить с собой — и теперь у него уже есть на это силы.