Мне просто нравится наблюдать за людьми. Например, как легко они ведутся на образ, внешнюю оболочку. Которую так просто создать. А знаешь, кто обычно строит самые красивые фасады? Те, у кого за этим фасадом прячутся очень тёмные тайны... А самое забавное, когда этот человек, с фасадом, сам начинает верить, что любят его, а не созданный образ.
Естественность — это гармония образа и естества.
Чтобы найти свою половинку, нужно быть чистым, не следует уходить далеко по пути иллюзии, необходимо трепетно хранить в себе образ того или той, кто создан одновременно с тобой. В противном случае этот образ размывается, искажается, на него накладываются другие лица, которыми мы пытались подменить его. И с этого момента мы теряем способность узнать свою вторую половину.
Голос у него стал густым и душистым, как гвоздика, и переливчато-соловьиным, он уносил нас на рынок пряностей посреди острова Целебес, мы дрейфовали с ним на плоту по Коралловому морю. Мы были как две кобры, тянущиеся за тростниковой флейтой.
Каждый носит в себе образ женщины, воспринятый от матери; этим определяется, будет ли человек почитать женщин вообще, или презирать их, или в общем относиться к ним равнодушно.
Если мужчина не испытал в реальности чувство, связанное с тем, что ему удалось сделать женщину счастливой, он склонен сравнивать ее с воображаемым идеальным образом.
Первое, что привлекает внимание читателя и, по всей вероятности, является важнейшим, хотя часто бессознательным, основанием для создания стихотворения — это мысль или, точнее, образ, потому что поэт мыслит образами.
Вживаться — это слишком психиатрическое слово. Михаил Чехов говорил, что вжиться можно до сумасшествия...
Успех – не цель, а образ мышления. И этот образ можно создать, и он станет реальностью. В успехе тоже есть этика – этика уважения к себе, к своему душевному равновесию. Никто не сможет задавить вас более успешно, чем вы сами.
Идущий на поводу у страха к успеху не приходит.
Замораживаются в каком-то образе все. Он может вам не нравиться. Ваш образ может вас даже расстраивать, но зато он вам знаком, и поэтому вы в нем заморозились. Именно с этого и начинается старость. Когда ты взял — заморозился, и ты не готов менять себя день за днем.
Истории сами доходят до нас. С этим ничего нельзя поделать. Существует множество различных мифов, много конкурирующих реальностей в наших головах. Эти реальности питают книги, телевидение, даже полузабытые детские сказки. Существует бесчисленное множество вымышленных образов, с которыми мы знакомы лучше, чем с реальными вещами и людьми. Мы гораздо прочнее связаны с выдуманными персонажами, которых мы знаем и любим, чем со случайными людьми, мимо которых проходим на улице. Наши судьбы и наше вдохновение состоят из лжи, мифов и выдумок.
Что ты чувствуешь, надевая эту маску? Ты так прячешься от мира, или хочешь, чтобы мир прятался от тебя? А может, ты чувствуешь себя неуязвимым? Больше, чем просто человек? Или, быть может, ты такой же, как я? Ты понимаешь, что жизнь подобна дурацкой шутке, поэтому решил бороться с ней? Но что случится, когда иллюзия станет реальностью — когда мы станем теми, кем притворяемся? Впрочем, разве это важно? Мы-то с тобой знаем, что не было бы подходящей маски, не пришлось бы её снимать.
В некоторых случаях или определенном периоде развития возникает влюбленность, которая через объект оживляет образ матери или отца. И есть что-то общее между всеми родителями – это некоторые качества, которые им присущи. Показав их в нужных ситуациях, вы заслужите доверие и расположение.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной.
В каком-то смысле мне никогда не приходилось «создавать» историю... Я вижу картины. Некоторые из них чем-то — может быть, запахом — похожи друг на друга, и это их объединяет. Не нужно им мешать — наблюдай тихонько, и они начнут сливаться воедино. Если очень повезет (со мной так ещё не бывало), целая серия картин сольется до того здорово, что получится готовая история, а писателю ничего и делать не придется. Но чаще (это как раз мой случай) остаются незаполненные места. Вот тут-то самое время подумать, определить, почему такой-то персонаж в таком-то месте делает то-то и то-то. Я представления не имею, так ли работают другие писатели и вообще так ли нужно писать. Но я по-другому не умею. У меня первыми всегда появляются образы.
Эшли, вам давно надо было сказать, что вы любите Мелли, а не дразнить меня рассуждениями о чести. Вам понадобились годы, чтобы понять это? Я значу для вас не больше, чем Белль для Батлера. Я любила образ, который сама себе... сама себе нарисовала... А вы мне безразличны. Как могло это произойти? Теперь не важно...
Зрение — это не то, что видят твои глаза, — это образ, который создает твой мозг. Наш здравый смысл защищает наше зрение. Обычно люди не могут видеть то, что противоречит логике...
Сексуальность никогда не бывает явной, она скрыта в походке, во взглядах, в разных мелочах, которые ты выхватываешь из образа. Иногда достаточно просто посмотреть человеку в глаза — и всё становится понятно.
Женщин называют прекрасным полом. Они привлекательные существа, в этом их сила и проклятие. Красиво и со вкусом одеваясь, женщина делает себя сильнее — и это не пустяк, а очень серьёзная вещь. Целые империи рушились от этой силы. А поскольку красота всегда артистична, женщина доводит эффект до предела, как бы сливаясь со своим нарядом — и проецирует вовне предполагаемые им свойства. Это как воин. Если в руке копьё, он будет действовать одним образом, если меч — другим.
Меня часто спрашивают, чувствую ли я полное слияние с персонажем? Честно говоря, почти никогда. Думаю, что подобное слияние актеру вообще не под силу. Всегда есть контроль. Сначала приходится создавать образ в воображении, потом, так сказать, облекать его в плоть, но при обязательном контроле над собой. Тут не помогают ни реквизит, ни декорации. Они приданы в помощь зрителю. По-моему, актерский образ — это вроде копии твоего внутреннего мира, которую нужно ухватить.
Образ не может быть идеей, но может играть роль знака или, точнее, сосуществовать с идеей в знаке.