— Я понял! Я знаю, где этот тубус [тайник]!
— Да?
— Да! В стене, на платформе, находящейся под станцией Нью-Йорк Пенн!
— Откуда ты знаешь?
— Потому что в детстве моим самым ценным имуществом была моя коллекция детективных комиксов. Как и все, я тогда боялся, что на нас нападут коммунисты! Я решил, что надёжнее всего спрятать их на станции метро, потому что она под землёй! Мне было десять...
— О! Вот это вечеринка! Привет, девочки!
— Мата Хари!? Никого сегодня ещё не обманула и не предала? Ведь уже почти обеденный час!
Миф — это лишь неподтверждённый факт.
— Питер, это я, твой отец, Уолтер Бишоп.
— Уолтер, я знаю, кто ты.
— Замечательно.
Думал, ты будешь толще.
— Простите, мисс! Это лимонное желе?
— Это анализы мочи.
— О! В таком случае, нет, спасибо. Меня не настолько мучает жажда...
Чтобы понять, что произошло в закусочной, возьмем мистера Папайю. Это грустно, потому что он самый дружелюбный из фруктов.
— Где твой отец?
— Мой отец в стране весёлых приходов...
— Они же и так умрут, зачем запускать их в небо?
— Но это же прикольно!
— Питер, ты ведь вернулся навсегда? Ты больше никуда не уйдёшь?
— Я хочу смотреть на мир твоими глазами и... не могу.
— Питер!
— Но ты перешел Вселенную дважды, чтобы спасти мне жизнь. Это что-то да значит, верно?
Порядок в доме — значит порядок в голове.
Так устроен мир: лучшие и худшие дни бывают редко.
В нашем случае смерть — это просто осложнение.
Всё, что нам кажется твёрдым, по большей части, — пустота, так же как и жизнь может показаться полной, хотя состоит из бесполезных событий.
— Просто я знаю, как жить с вопросом, в котором не поставил точку, вот и всё.
— Поздравляю, это применимо к львиной доле населения планеты.
— Он может сбросить груз с плеч, понимаешь? <...> Что может быть лучше, чем закрыть тему навсегда?
— Я не боюсь.
— Отсутствие страха не защитит от пули.
— Я всегда завидовала, как ты рано встаёшь!
— А я всегда завидовала, как ты встречалась с двумя парнями одновременно...
Иногда то, что мы пробуждаем, невозможно опять усыпить...
Мы все — мутанты. Гораздо удивительнее, сколько из нас считаются нормальными.
— Любители теории заговоров будут ликовать.
— Вы удивитесь, узнав, в чём можно убедить общественность...
— А у тебя кто-нибудь есть?
— Вроде того...
— Странное имя — «вроде того».
Лишь те, кто рискует зайти слишком далеко, знают, как далеко они могут зайти.
Любая взаимосвязь обоюдна, Питер. Когда прикасаешься к чему-то, оно прикасается к тебе. Ты меняешься.
— Я не понимаю, как убийство миллиардов людей вообще может быть ради общего блага.
— Это потому, что у тебя ещё есть такая роскошь как принципы! Я вынужден быть прагматичным.
Люди умирают, бывает... иногда даже дважды.
— Он только что потерял напарника, плюс — только что приехал, он тут никого не знает, наверное, ему немного одиноко...
— Нет! Ни в коем случае!
— Почему нет? Он симпатичный!
— Потому что сходив на свидание, я как обычно начну сомневаться. Он обидится. Нам станет тяжело работать вместе... И знаешь, что? Он даже не в моём вкусе!
— А ты никогда не думала, что того, кто в твоём вкусе — не существует?
Любого человека кто-нибудь хочет убить.
Мы поженились сразу после окончания колледжа. В августе было бы пятнадцать лет. До этого мы были лучшими друзьями. Он всегда утешал меня, когда очередной кавалер разбивал мне сердце. Он не понимал, почему это повторяется со мной, что я искала. И он никак не мог понять разницу между тем, чтобы любить кого-то и быть влюбленным. Это разные вещи. Но иногда люди устают искать и надеяться...
Между словами трус и герой гораздо больше общего, чем ты думаешь. Всё сложно. Ты не трус, если боишься. Смысл не в этом. Ты трус, если знаешь, что нужно сделать, но не делаешь этого.
— Очень хорошо, сынок. Быть может, ты нашел свое призвание. Будешь работать на меня.
— Очень надеюсь, что нет.
— Уолтер, в чём дело?
— Либо здесь пробежал зелёный единорог, либо я случайно принял ЛСД.
Будь лучше, чем твой отец.
Нет опасности страшнее неизвестности.
Я не знаю твоего мира. Но я надеялась на то, что где бы ты ни побывала, ты не ожесточилась, несмотря на все то, что с тобой случилось. И дело не в том, что я не вижу, что принесли наблюдатели, я вижу. Меня больше беспокоит то, что они забрали.
Элизабет, моя жена, говорила, что я полон противоречий. Ей это во мне нравилось. А мне в ней нравилось все.
Знаешь, они не все были плохими. Один из них даже пытался нам помочь, его звали Сентябрь. То, что с ним случилось, было... неожиданно. Он мне сказал, что в 2609 году они окончательно уничтожили нашу планету. Они отравили ее, все — воздух, воду. И когда планета стала совсем необитаемой, они вернулись назад во времени и забрали у нас нашу.
Искусство шахмат — понять, когда фигура представляет ценность, и в этот момент быть готовым ею пожертвовать. Так как пустота, ощущение, что ты потерял самое ценное, дает массу возможностей. Влияние усиливается, а желания становятся судьбоносными. Например, в этой партии самая ценная фигура — слон. Поэтому, чтобы выиграть партию, надо пожертвовать слоном.
Нельзя судить кого-то, если ты не бывал на его месте.
У меня есть теория, основанная на уникальной человеческой черте. Я полагаю, что ты не мог быть стерт полностью, потому что люди, которым ты не безразличен, не смогли отпустить тебя. А ты не смог отпустить их. Я верю... Вы называете это любовь.
Нет границ кроме тех, что мы устанавливаем сами.