Ничто не доставляет такое удовольствие, как возможность купить будущее.
Нет ничего плохого в том, чтобы ненавидеть тех, кто достоин ненависти. Мы же любим тех, кто заслуживает любви?
Ждать я умею. У меня вообще со временем особые отношения.
Идеальный студент и работник не должен иметь сердца.
Головокружительный роман, который, казалось, был готов перейти в крепкий и нерушимый брак. Пышные ухаживания, романтические подарки… Все это рухнуло и погребло ее под обломками. И как теперь выбраться на свет, переломанной и разбитой? Как зажить новой жизнью, как снова стать счастливой?
Сердце бешено гнало кровь, до шума в ушах. Но она стояла, ровно и спокойно, глядя на эту сцену, будто вырезанную из дешевой мелодрамы и вклеенную в ее жизнь.
У матерей на все всегда хватает рук.
Ад — это здесь и сейчас. Когда-нибудь я тебе это докажу.
При одном только взгляде на Германа у Кристины в животе будто открывалась дверь, за которой было небо. Пронзительно-голубое, полное воздуха небо из восторга и свободы.
От взгляда его серых глаз пахнуло опасностью и могильным холодом. Так зверь смотрит на свою жертву перед броском.
Доверь это дело тому, кто хоть что-то смыслит в искусстве обмана.
Приступ внезапного волнения точно оглушил ее. Ладони вспотели, пальцы рук крепко сплелись, став непослушными и похожими на холодных мокрых червей, парализованных судорогой. Сердце билось часто, гоня к голове горячую кровь, заставляя лицо пылать.
Очень немногим в этом мире нужна ваша жалость. И я уж точно не один из них.
Внутри, где-то в легких, будто дрожал воздух. Липкое и слабое, но все же паническое чувство, как если бы девушка состояла целиком из желе, и к нему бы прикоснулись электрической зубной щеткой.
Так ты хочешь власти? Я-то думал, что всерьез нравлюсь тебе.
Произошло кое-что странное. Я сейчас открыла книгу и, кажется, попала в «матрицу». Не знаю, как объяснить. Меня как будто башкой макнули в унитаз. Унитаз из чистого знания и информации.
Сразу видно, ты всегда живешь по правилам. Скучно, размеренно. Никогда не нарушаешь даже малейших запретов, изо дня в день в одних и тех же рамках, границах… Должно быть, это жутко утомляет.
– Ты вор. Ты знаешь об этом?
– Я Бог Лжи и Великий Плут. Если надо, то и вор. Да, я в курсе.
Всю ее фигуру точно заморозили, плечи сделались угловатыми, спина будто налилась свинцом. Страх казался физически ощутимым, обернув ее тело густой липкой пеленой.
По-твоему, я похож на «бога прошлого»? Я здесь и сейчас, мы реальны так же, как и ваши земные столетия назад.
— А мне нравилось, когда на нас все смотрели.
— Почему это?
— Ну, — улыбнулась она, — можно было бы представить, что я иду рядом с каким-нибудь героем кино или типа того.
— Я не герой, — Локи посмотрел на нее, и девушке показалось, что она заметила в этом взгляде легкую грусть, — и никогда не был героем.
… мне тут трон царя Асгарда, Хранителя всех Девяти миров предлагали, я и то не согласился.
По законам всех Девяти миров негоже проламывать голову посланнику мира.
Кажется, я начинаю постигать некую тайну этого мира, но пока завеса только слегка отдернута. Не уверена, что я хочу останавливаться.
Хочешь спрятать дерево – спрячь его в лесу.
... Твое влияние на Тора велико и не всегда ведет его по пути истинного воина. Да, это правда. Но вот чего не учел Всеотец: без тебя Тор слаб. Без Тора слаб Один. Без Одина уязвим весь Асгард!
Расскажи мне об этом. Но только не теперь, а потом. Когда я почувствую, что смогу понять все, что бы ты мне ни открыл. Думаю, этот момент не за горами.
Время, отмеряемое страхами и кошмарными снами, течет по-иному.
Мир в воображении девушки одновременно расширился и сжался до размеров предмета, который она держала в руке. И все ее существо устремилось навстречу ему, как единственному источнику жизни. Она глотала чью-то кровь и чувствовала, как та становилась с ней одним целым, будто две горошины ртути сливаются в одну. Сердце застучало сильнее, гоня возросший поток по венам, и шум его звучал в ушах, становясь похожим на шум волн за окном виллы и сливаясь с ним. Так звучало дыхание мира, Кристина знала это. Сейчас она вообще знала все на свете, она точно воткнула себя, как вилку, в розетку некого единого потока жизни и энергии. И это чувство заставляло смеяться и рыдать одновременно.
– Как это? Расскажи мне, – вдруг попросила девушка.
– Представь себе бурю в пустыне. Песок, который проникает под одежду, забивается в нос, рот и в глаза. Представь, что через поры кожи он проник в твое тело, заполнил твои вены, и ты пересохла, как река. А потом представь, что пошел дождь. Сильнейший ливень, который вымыл из тебя всю эту пыль и снова наполнил твои сосуды. Это как испытать оргазм, – он открыл, наконец, глаза и искоса посмотрел на девушку. – Только это во много раз лучше. Это как заново родиться.
Лицо Алекса приобретало более живой оттенок и точно светилось изнутри от облегчения и наслаждения. Девушка отвернулась, потому что в происходящем ей виделось что-то интимное, что-то, на что неприлично смотреть так, как смотрела она.
На бледный лоб, покрытый испариной, спадала пара черных прядей, придавая всему лицу особое страдальческое выражение.
Какие же они все-таки никчемные, эти смертные...
У меня достаточно храбрости, чтобы снова просто увидеть тебя.
… я уже не такая, какой была раньше. И продолжаю меняться, что-то происходит во мне.
– Тебе страшно?
– Да. Но уже меньше, чем раньше.
Старая сказка может ожить, если слишком часто рассказывать ее детям перед сном.
Даже если ты встанешь на площади и будешь кричать во все стороны о монстрах-кровососах, скрывающихся в толпе, как ты думаешь, много ли народу тебе поверит и как скоро тебя погрузят в машину скорой помощи, чтобы отвезти в психушку?
– Как тебе это удалось, мошенник ты эдакий? Если сам Один выносит приговор, увильнуть не удается никому.
– Ну, – самодовольно улыбнулся Локи, – не забывай, с кем имеешь дело. Недаром меня окрестили Великим Плутом, ведь так?
Представь себе парадокс: я бессмертный, но у меня нет времени. Именно сейчас у меня его нет!
– ... Я просто взял одну вещь, на время.
– Это называется «украл».
– Ох, боги! Ну, пусть украл!