Это было её царство. Изящное и холодное царство стекла и стали. Царство магнитных карточек, металлодетекторов и с видеокамерами на каждом шагу. Холоднее, чем морозильная камера. Холодное, как ствол пистолета.
Что означает «П. П.»? Паршивый Предатель?
Моя беретта нервно зашевелилась под курткой. Но двери вагона уже захлопнулись за мной, и поезд тронулся. Следующая остановка — станция «Роско-стрит»... и Алекс.
В этом лабиринте не прятался минотавр, но где-то на гремящей палубе старого грузовика меня поджидал шкипер «Харона», неумолимый, как старый паромщик у берегов Стикса.
Три года мне снилась месть. Три года кошмаров, где я подхожу к ним вплотную, а затем всё рушится. Теперь я подошёл вплотную и наяву. Я знал имя своего врага — Николь Хорн. Мне было нечего терять.
В темноте Нью-Йорк изменялся до неузнаваемости, и песни Синатры начинали звучать фальшиво. И на улицах этого города, ночного Нью-Йорка, вершатся тёмные дела.
Я чувствовал себя крутым детективом из кино — Шерлоком Холмсом, идущим по следу Мориарти, стремящимся разрешить все загадки. Я шёл от разгадки к разгадке к концу, каким бы он ни был.
Я вкусил плоти падших ангелов! Я вкусил зелёной крови дьявола, она струится в моих жилах! Я видел этот мир насквозь! Я проник в него до мозга костей! Смерть грядёт! Она грядёт, и ад следует за ней! Это закат времён! Я готов стать её сыном! Её время пришло, а все, кто стоит на её пути, умрут!!
— Леди и джентльмены, к нам пожаловало шило в заднице!
— В мусорной заднице!
— Сами придумали или какого-нибудь алкаша с улицы специально пригласили? Не нужно отвечать, это риторический вопрос. У меня есть кое-что для босса. Люпино здесь?
— А это смотря кто спрашивает: друг или ищейка из отдела по наркотикам? Не отвечай, это этот... как ты его назвал... риторический вопрос!
Мне сразу не понравился этот спектакль. Правда для меня отвели самое лучшее место — в середине первого ряда партера.
Во что играем? В «казаки-разбойники»? Если вам что-то от меня нужно, говорите прямо!
Скажешь дьяволу, что ты — от меня!
Ты собираешь мозаику, а уложив последний кусочек картона, узнаёшь в картине себя, собирающего ту же мозаику. Городская легенда, ставшая реальностью.
Закон ямы: неважно, сколько времени карабкался наверх, – обратно слетишь в один миг.
(Закон ямы. Не имеет значения, как долго ты поднимался. Упасть можешь за мгновение.)
Глаза у меня добрые, но рубашка смирительная...
Боязнь смерти заставляет нас контролировать эмоции, но без страсти вы уже мертвы.
А смерть писала мне кровавые валентинки.
Не знаю, как насчёт ангелов, но у людей крылья вырастают от страха...
Душевная боль всегда внезапна. В отличие от боли физической, к ней нельзя подготовиться или привыкнуть, она накрывает с головой, и далеко не каждый может от нее оправиться.
Многочисленными оправданиями своих грехов ты пытаешься загладить вину, чтобы заставить утихнуть совесть и попытаться спасти свою душу, а, точнее сказать, то, что от неё осталось.
Альтернатив не бывает, движешься по прямой. Это потом, когда задумаешься, что все могло бы пойти иначе, начинают мерещиться развилки – как подстриженное деревце-бонсай или как пучок молний. Если бы ты поступил по-другому, то сейчас это был бы не ты, а другой человек, и мучался бы другими вопросами.
Если единственный выбор является неправильным, то это скорее не выбор, а судьба.
Прошлое подобно разбитому зеркалу. Пытаясь собрать осколки воедино, можно порезаться.
Порою вспоминать прошлое — это все равно что целовать мертвые губы любимой.
Прошлое – это зияющая яма. Ты пытаешься убежать из нее, но чем сильнее ты бежишь, тем глубже и страшнее она становится позади тебя, и ты ощущаешь, как ее края лижут твои пятки. Единственный шанс – обернуться и мужественно встретить это. Но это то же самое, что смотреть в могилу своей любви. Или как целовать ствол заряженного и готового разнести твою голову на куски пистолета.
Вот только если бы воздушные замки не разрушались так быстро, пока на них не смотрят!
Парадокс состоит в том, что ты не можешь считаться «хорошим парнем» только потому, что тебя ненавидят и пытаются убить плохие. Вообще, мир отнюдь не делится на «плохих» и «хороших», в нём нет чётко различимой разницы между тем, что принято называть добром и тем, что считается злом, всё субъективно и относительно. А уж любовь тем более. Любовь слишком сложна, чтобы можно было повесить на неё ярлык греха или добродетели.
Все субъективно – правильное, неправильное, добро и зло.
Добро и зло внутри меня перемешались, превратившись в самую разрушительную силу на свете — любовь.
Когда люди выходят из себя, они начинают совершать ошибки. Это я знал по собственному опыту.
Все мы делаем ошибки.
Ничто так не говорит о нас и нашем характере, как те ошибки, которые мы порой совершаем.
В кошмаре любой твой выбор становится ошибкой. Я бы проснулся ночью, испугавшись, что день – это мой забытый сон. Когда ты просыпаешься, мир кажется размытым. Все, что было понятным во сне, не имеет смысла наяву. Ни сюрреалистичных спасений, ни простых волшебных выходов. Но ты проснулся.
Вспоминать – точно собирать разбитое зеркало: осколки режут руки, отражение дробится. Сам меняешься. Так можно сойти с ума. Или обрести свободу.
Дружелюбие, проявленное к врагу. Я шагнул через край. И теперь я был похож на койота из мультика, которого земное притяжение оставляет подвешенным в воздухе, давая возможность понять свою ошибку перед падением.
Нет ничего, кроме пути вперед.
Рано или поздно обнаруживаешь, что леди Удача – обыкновенная проститутка, а у тебя закончились наличные.
Дождь поливал свинцовые семена, посеянные в мертвые тела.
Звуки выстрелов оглушили меня, но они не могли заглушить рыдания моей мертвой жены.
Передай дьяволу, что это я прислал тебя к нему!