Я поверхностная. Я больше, чем поверхностная. Я мелкая как детский бассейн.
— Знаешь, с тобой было очень весело, но теперь тебе пора уходить.
— Я понимаю. Твой отец не любил тебя, и ты думаешь, что никто не полюбит. Поэтому ты гипнотизируешь или подчиняешь людей, или пытаешься купить их! Но ничего не выходит. Тебя не любят, потому что ты не пытаешься понять людей.
— Как вообще люди понимают, что пришло время двигаться дальше?
— Я не знаю. Думаю, что однажды ты встретишь кого-то ещё и полюбишь его всем сердцем. И это будет означать, что ты пошёл дальше. Даже не осознавая этого.
Я хоть и много говорю, но далеко не всегда знаю, что надо сказать.
Все просто: девочкам нравятся мальчики, мальчикам нравятся девочки. Секс!
— Это неправильно. Целая куча людей погибла, а мы занимаемся сексом.
— Скорбный секс. Это нормально.
— Боже, как ты можешь ненавидеть то, кем я являюсь.
— Нет, нет, нет, дорогая. Я не ненавижу тебя. Я люблю тебя. Ты сильная, прекрасная, и ты хороший человек, и даже после всего, что с тобой произошло, ты стала именно такой, какой бы мы с мамой хотели, чтобы ты стала.
— Тогда, пожалуйста, не оставляй меня папа, прошу. Не оставляй меня. Папочка, не оставляй меня.
— Ты убьешь меня?
— В твой день рождения? Ты правда так плохо обо мне думаешь?
– Теперь я объясню правила. Ведьма, которая заколдовала кольцо, может расколдовать его. Если ты причинишь кому-нибудь вред...
– Я никому не причиню вред.
– Ты вампир. А значит, потребность убивать – это часть тебя. Как только ты поддашься этому, я остановлю тебя.
— Ты мерзавец!
— Зато ты классно целуешься. Послушай, ради твоего спасения я рисковал разоблачением.
— Один неплохой поступок — и, думаешь, стал моим героем? Бррр... Надо срочно рот прополоскать!
— Эй, это ты меня всего облизала, я-то тут при чем?
Поставь себя на ее место. Все, что произошло сегодня, было сделано во имя тебя. И это нормально, потому что она любит тебя, очень любит. Но почему-то именно она всегда оказывается под ударом.
— А что такого особенного в этой Белле? Эдвард такой взвинченный.
— Нужно сначала прочесть первую книгу, иначе сюжет теряется.
— Ах, скучаю по Энн Райс. Она писала куда правдивее.
— А почему ты не сверкаешь?
— Потому что я живу в реальном мире, где вампиры сгорают на солнце.
— Может быть, это потому, что я чистое зло и ничего не могу с собой поделать?
— Нет, это потому, что тебе больно... что означает, что есть часть тебя, которая является человеком.
— Как ты вообще можешь так думать?
— Потому что я вижу это.
— Кэролайн, ты была моим другом, моей совестью, моим путеводным светом. Ты видела во мне свет, когда я видел лишь тьму. Ты спасла меня от отчаяния. Однажды ты сказала, что я влюблюсь без памяти даже не заметив этого. Так и случилось. День за днём, шаг за шагом, год за годом. В тебя.
— Я помню, как говорила это. Мы танцевали на моём выпускном. Так забавно, что у нас в памяти остаются именно такие вещи. Я помню, как ты сказал, что когда я буду готова принять тебя и ты будешь готов. Я готова. Думаю, часть меня была готова с того мгновенья, когда я впервые увидела тебя. Таинственного незнакомца, в коридоре нашей школы. Я всегда буду помнить это мгновенье. Даже спустя сотни лет я буду помнить его. За нас обоих.
Ты можешь строить из себя мать, но не забывайся. Не переоценивай свои силы, ладно?
Я знаю, что ты любишь меня. Каждый, кто способен на любовь, может быть спасён.
— Ладно, запомним, новый Стефан пить не умеет.
— Дэймон!
— Я не виноват, Кэролайн. Неожиданные свадьбы требуют неожиданных мальчишников.
— Да, Кэролайн, выходи замуж! День, о котором ты мечтала всю свою жизнь, надо устраивать как пьяную свадьбу в Лас-Вегасе, чтобы выманить и убить соперницу прямо перед клятвами.
— Да уж, быстро всё у тебя.
— Но ты все равно ненавидишь меня?
— Да, я тебя ненавижу. И если я не буду винить тебя за то, что ты погубил нашу дружбу, мне придется винить себя. А мне кажется, я этого не заслуживаю.
— В общем, я понял, что это неважно.
— Что неважно?
— Неважно, что будет читать твоя мама в последние дни, неважно, хорошая будет книга или плохая. Это не имеет значения, потому что в жизни важны не последние секунды, а все то, что им предшествовало.
— Кэр, пускай сейчас ты этого не чувствуешь, но если ты убьешь Сару, это будет мучить тебя вечно. Поверь, я через это проходила, хорошего мало.
— Я заставляю студента произвести операцию на племяннице Стефана, а ты всё равно свела всё к себе. Господи, Елена, да у тебя просто талант!
Ты безумно влюбишься... и ты двинешься дальше, даже не осознавая этого.
— Выпьешь?
— Я на двадцать восьмой неделе.
— Это да или нет?
— Отличная снежинка, кстати говоря.
— Моя работа и, правда, так примитивна?
— Я серьезно. В ней что-то... про одиночество...
— Приму это как комплимент.
— Ты можешь помочь ему?
— Я попытаюсь.
— Почему?
— Потому что он совершил ошибку. И теперь пытается её исправить. И я понимаю это.
Просто хочу, чтобы ты знал: я слишком умна, чтобы тобой увлечься!
— Не переживай, милая. Я не трону тебя.
— Ты уже сделал достаточно.
— Я сделал более, чем достаточно. Я показал милосердие, доброту, жалость... ради тебя, всё ради тебя, Кэролайн.
— Пообещай мне, что ты не будешь думать обо мне. Обещай, что ты забудешь обо мне, скажи, что будешь двигаться дальше. И проживешь полную и счастливую жизнь без меня.
— Я проживу счастливую жизнь без тебя. Я забуду всё о тебе. И я никогда, никогда... не подумаю о тебе снова.
— До тех пор, пока мы не найдем выход.
Почему он не запал на меня? Почему так получается, что я никогда не нравлюсь парням, которые нравятся мне? Я не соответствующая. Я всегда говорю не то, а Елена говорит то, что надо. Она даже не старается, а он выбирает её. Я прилагаю столько усилий и я всегда не та.
— Кэролайн, ты ведешь себя как блондинка!
— Очнись, я и есть блондинка.