Цитаты из книги Мой личный драмтеатр

Мы вновь окунулись в пучину секса. Мне казалось, что это решит все проблемы. Я думала, что это и есть любовь, когда два человека не могут друг другом надышаться. У него дрожали руки, как у алкоголика, дорвавшегося до любимого коньяка. Он нетерпеливо сжимал меня до хруста костей, но я не чувствовала боли. Я хотела поглотить его, растворить в себе, чтобы он больше не достался никому.
Ночь. Тишина. Капучино. Ностальгия и мужчина, которого ты любила. Когда все уже пройдено и неважно, что будет завтра. Есть только вы вдвоем. На пепле после взрыва. Но огонь еще не потух, он снова разгорается, главное не дать ему опять уничтожить все вокруг. Пусть просто греет, дает тепло и свет.
Мы оба были покрыты эмоциональными нарывами изнутри. Каждый орган отдавал пульсирующей болью. Вначале отношений предпринимались попытки помочь друг другу ее унять, вылечить, но потом каждый из нас с остервенением ковырял чужие раны, пока они не начали кровоточить. Жертва и агрессор снова были в своей стихии, срывая аплодисменты. И за всем этим действом наблюдала голодная до зрелищ публика нашего района.
А нужна ли реальность Инстаграму? Пользователи пишут про новую квартиру, но не про ипотеку, выкладывают счастливые семейные фото, но годами спят в разных комнатах, вещают про ЗОЖ и ПП, поедая за кадром бутерброды с колбасой и майонезом, показывают глянцевые карточки детей в модной одежде, но не находят времени погулять с ними, или почитать книжку. С одной стороны, тошно наблюдать лицемерие, зная правду, а с другой – кому легче от этой самой правды? Мне порой кажется, что большинству проще создать параллельную, выдуманную жизнь, чем менять настоящую.
Когда тебе за тридцать, а не семнадцать, начинаешь ценить в людях  определенные морально-этические качества, а не материальные показатели. Все чаще личность превращается в мешок, кто-то в мешок с деньгами, а кто-то в мешок с фекалиями. В моем окружении место только надежным людям, честным и принципиальным, с сильным духом и четкими идеалами. Если человек не сдержит свое обещание – не будет ему веры никогда. Если спешит на помощь в любое время дня и ночи – это показательнее любых слов. В одной из прошлых жизней я наверняка была мушкетером, потому что до сих пор ценю такие понятия, как честь и достоинство.
В стремлении показать всем свою «успешность» мы бросаемся из крайности в крайность. Айфоны в кредит, машины на прокат, дешевые копии дорогих брендов, демонстративные фотосессии «счастливой семьи», после окончания которой родители переходят на привычный крик, а дети писаются по ночам. Но это мелочи, главное ведь фотокарточки залить в соцсети и собрать как можно больше лайков. Лицемерие стало нормой, мы заворачиваем себя в красивые обертки, забывая о содержании. Очень мало людей, которые по-настоящему живут, работают, создают, воспитывают, любят, а не делают вид.
Поймала себя на мысли, что я уже не помню, когда последний раз улыбалась. Искренне. Не помню, когда с удовольствием ела, не помню последнюю прочитанную книгу или хороший вечер с друзьями. Уже давно я живу в импровизированном театре драмы. Я и главный актер, и режиссер-постановщик, и продюсер. Все разговоры с подругами сводятся только к одной теме – теме моих страданий.
Смело смотреть вперед может далеко не каждый. Реализовывать свои мечты страшно, ступить в неизвестность еще страшнее, ведь никто не гарантирует, что все задуманное получится, кроме того, окружающие начинают дергать за юбку со словами: «куда ты полезла», «слишком много на себя берешь», «хватит верить в сказки», «останешься у разбитого корыта» и мои любимые фразы «найди нормальную работу» и «выйди наконец-то замуж». Бестактность – наше все.
Начинаю верить в прочитанную недавно теорию, что все в жизни не случайно. Любая встреча, любое событие – это результат каких-либо действий в прошлом. Каждый притягивает то, что желает, открыто или на уровне подсознания. Сама себе возмущенно отвечаю, что уж болезни то я точно не желала, но потом вспоминаю, как отчаянно хотела внимания, заботы и поддержки. Я устала от своей жизни и хотела отдохнуть, притормозить, найти время на самоанализ и размышления о будущем. Вот и получила. Только еще одна проблема заключается в том, что к этому привыкаешь. Когда можно снять с себя ответственность за свою жизнь по очень веской причине, и при этом не мучиться угрызениями совести, создается новая «зона комфорта», а ведь можно до этого и не доводить, а просто открыто сказать «мне плохо, оставьте меня в покое», или наоборот «побудь со мной», «я нуждаюсь в твоей помощи». Вроде бы элементарно, но на самом деле очень сложно. Говорить о своих чувствах вообще самое сложное, по крайней мере, для меня, но я учусь. Если человеку заноза в пятке мешает ходить, он же ее достает, мажет зеленкой и снова бежит вперед, а если заноза в душе, то ее почему-то принято игнорировать, прятать, делать вид, как будто не болит, но в этом случае за долгие годы можно столько заноз нацеплять, что при вскрытии изнутри будешь похож на ежика.
Я надеюсь, что каждый рано или поздно осознает, как важно беречь внутренний мир других, не топтаться в нем в грязных ботинках, не бросать окурки, не плевать в самое дорогое. В человеке должен быть своеобразный фильтр, через который нужно пропускать все мысли, прежде чем их озвучивать. Негатив – в сторону, как кофейную гущу, а вот чистый, крепкий, бодрящий напиток положительной энергии уже можно аккуратно разливать по хрупким фарфоровым чашечкам людских душ.
Безопасность – вот, что я ищу. Я очень долго не могла сформулировать, что же для меня главное в отношениях с людьми. Теперь поняла. БЕЗОПАСНОСТЬ. Не только физическая, но и эмоциональная. Я хочу не бояться быть собой, не играть роли, не скрывать шрамы, и при этом быть уверенной в том, что меня принимают. Не жалеют, а принимают, настоящей, со всем моим багажом. Я устала всю жизнь прятаться в панцирь, как черепаха, устала наращивать броню и утаивать свою историю, опасаясь очередных издевок.
Мне всегда казалось, что пустые глазницы старинных особняков смотрят на меня с укором, как бы говоря «что ты с собой сделала?». Я смотрела на чёрные окна, вызывающе контрастирующие с белой лепниной, местами потрескавшейся, и снова не могла дышать. Они как символ подсознания, на антресолях которого хранится множество тайн. Мне хотелось перелезть через забор, забраться в окно первого этажа и включить свет. Через дверь было бы проще, но она заперта. Надо попробовать в окно, спрыгнуть в кромешную тьму и резким движением расправиться с ней, как будто пластырь сдираешь с разбитой коленки. Сначала можно ослепнуть, но очень скоро глаза привыкнут и увидят все как есть. Наверняка будут слезы, но потом обязательно наступит умиротворение, и я точно буду знать, что делать дальше. Жить с широко закрытыми глазами очень удобно, но прозреть – бесценно.
Я стала похожа на старую советскую куклу с огромными голубыми глазами и пластиковыми ресницами, которая постоянно твердит «мама», если ее наклонять из стороны в сторону. Я лежала на кровати, глядя в пустоту, я перестала ЖИТЬ, превратившись в анатомическое пособие. Вновь включился защитный механизм, заблокировав все эмоции.