Знаете, я, пожалуй, предпочитаю быть человеком, а не богом. Нам не нужен никто, кто верил бы в нас. Что бы ни случилось, для нас жизнь продолжается.
Всё упирается в сознание людей, в воображение. Люди сражаются только за воображаемые вещи.
Не страшно, что ты в нас не верил. Мы в тебя верили.
Свобода верить означает свободу верить и в правое дело, и неправое. Точно так же, как свобода говорить даёт тебе право хранить молчание.
Люди верят, думал Тень. Вот в чем все дело. Люди верят. А потом отказываются брать на себя ответственность за то, во что верят; они создают, а потом не доверяют созданному. Люди населяют тьму призраками, богами, электронами, сказками. И это вера, крепкая как скала вера, заставляет вращаться Землю.
Есть истории, которые, если мы откроем им свое сердце, ранят слишком глубоко.
Город без книжного магазина и не город вовсе, если хотите знать мое мнение.
Город без книжного магазина и не город вовсе, если хотите знать моё мнение. Он сколько угодно может звать себя городом, но если в нём нет книжного, он сам знает, что ни одной живой души ему не обмануть.
Я верю, что будущего нет и что оно рок-н-ролл.
Это не слишком удачная страна для богов. Мой народ с самого начала это понял. Есть духи-творцы, которые нашли землю, или сделали ее, или высрали, но подумай только: кто станет поклоняться койоту? Он совокупился с женщиной-дикобразом, и в члене у него оказалось иголок больше, чем подушечке для булавок. Он брался спорить со скалами, и скалы побеждали.
Так вот. Мой народ сообразил, что есть что-то подо всем этим, великий дух, творец, и поэтому мы благодарим его — всегда полезно говорить «спасибо». Но мы никогда не строили храмов. Нам они не нужны. Сама земля здесь — храм. Сама земля и есть религия. Земля старше и мудрее людей, которые по ней ходят. Она подарила нам лосося и кукурузу, бизонов и перелетных голубей. Она подарила нам рис и каннабис. Она подарила нам дыни, тыквы и индейку. И мы были детьми земли точно так же, как дикобраз и скунс, и синяя сойка.
Скажи ему, что язык — это вирус, религия — операционная система, а молитвы — дешёвый спам.
Религия — это место, на котором стоят, с которого смотрят и действуют, возвышенность, дающая точку зрения на мир.
Из того, что вы маленькие, вовсе не следует, что сила за вами не водится.
На все твои вопросы есть ответ, если ты хочешь его узнать. Но как только ты узнаешь ответ, ты не сможешь уже прогнать это знание.
Информация и знания: две валюты, которые никогда не выходили из моды.
Информация и знания – валюта, которая никогда не выходит из моды.
Они говорят о древнем, но отказываются говорить о невозможном. Вот тут-то мне действительно жаль их, ибо как только что-то объявляется невозможным, оно совершенно выходит за грань веры и ускользает от понимания вне зависимости от того, истинно оно или нет.
Этой стране жилось бы намного лучше, если бы люди научились страдать молча.
Иногда он останавливался и что-то подбирал с земли: цветок, лист, камушек, веточку, травинку. И принимался внимательно разглядывать, так, словно с головой уходил в веточность ветки или в лиственность листа.
Самый короткий путь — иногда самый долгий.
Может, я скажу жестокую вещь, но горе и радость — это как молоко и печенье. Не бывает горя без радости, как не бывает молока без печенья.
— А ты? Почему ты делаешь то, что ты делаешь?
— Потому что мне так хочется. Поэтому это правильно.
Удача мужчины — его дело и ничье больше.
И все же, давным-давно, еще маленьким мальчиком, он читал одну историю: историю о путнике, который, поскользнувшись, упал в пропасть, на тропе его ждали тигры-людоеды, внизу — острые скалы; но ему удалось уцепиться за выступ и держаться за него изо всех сил. Возле него на выступе рос кустик земляники, а внизу и вверху ждала верная смерть. «Что ему делать теперь?» — спрашивалось в истории.
А ответ был таков: «Есть землянику».
Таракана он оставил лежать, где был — из уважения к умершим.
Во Вселенной есть звезды на миллиарды лет старше самой Вселенной.
Вот она — извечная дурь человеческая. Гнаться за сладкой плотью, не отдавая себе отчета в том, что это не более чем изящная оболочка, упаковка для костей. Корм для червей. И по ночам ты трешься о червячий корм. Никого не хотел обидеть.
Его дело — пнуть труп. Если труп не дает ему сдачи, он подписывает свидетельство о смерти.
Когда не знаешь, куда идти, дорога всегда кажется длиннее, не замечали? Первый раз идешь будто целую вечность, а потом хоп — и уже на месте.
Тогда казалось, что единственный способ покончить с той зимой, это вогнать ей кол в сердце.
Идеи убить сложнее, чем людей, но в конечном итоге их можно убить.