Если ты мужчина, ты в ответе за тех, кого приручил, окольцевал и зачал.
Большие собаки, как и большие мужчины, до последнего вздоха прячут свою неизбывную нежность за высокомерием снисхождения. Особенно в присутствии посторонних.
... Акушерство так же непредсказуемо, как поведение породистого жеребца. Сейчас он — само спокойствие, а через две минуты может, испугавшись ёжика, подняться в галоп.
Пятилетняя малышка, идущая рядом с красивым мужчиной мимо фонтана, скажет ему:
– Папочка, ты меня сильно-сильно любишь?
– Ну, конечно, деточка! – ответит он ей...
– И никогда-никогда не разлюбишь меня?
– Никогда-никогда! – серьёзно пообещает он.
– И всегда-всегда будешь рядом?
– Даже если я не всегда-всегда буду рядом, то ты сможешь мне позвонить и сказать: «Папа, привет!» – объяснит он.
– И что тогда? – хитро прищурится она.
– И тогда я буду счастлив.
В детской поликлинике главное — не нарваться на чужую бабушку. И не вступать в разговоры. Прикинуться слепоглухонемой идиоткой. Стереть с лица всякое выражение. Если нападают — кусать молча, как хорошо обученный ротвейлер. Не истерично грызть, а показать хватку. И не забыть с собой спокойствие буддийского монаха. Убивать быстро и решительно. Не удовольствия ради, а необходимости для. Крайние меры, конечно. Можно просто помедитировать на всех с прибором.
... Великое искусство — научить тому, что для тебя уже давно элементарно и записано на подкорке. Без криков и понуканий, без нарочитых демонстративных исправлений и обид.
Она плакала совершенно по-детски. Никакой бабьей истерики, никаких надрывных всхлипов. Просто крупные капли — как грибной дождь. И сияющие глаза. Никакой укоризны. Искренняя обида ребёнка, не понимающего и не принимающего внезапно открывшиеся ему неспрведливости мира.
Слёзы, эти надёжные защитники маленьких детей от всех невзгод
... смотри не на морщинки вокруг глаз. Не на губы, не на лоб и не на что другое. Хочешь узнать, сколько женщине лет, смотри ей в глаза.
Нормальный мужчина не ждёт милостей, а ищет способы. И при наличии достойной цели – находит.
Гораздо приятнее, когда понимание слова приходит само, без знания изначального значения. Значение – это что-то вроде бумажной бирки
Когда вы что-то очень ждете, а оно не приходит, или приходит не то, или приходит не туда или наоборот – это не знак – это проекция произведения ваших страхов на ожидания на экран воспаленного воображения.
«Учиться, учиться и учиться!» — как завещал дедушка Ленин! А потом очень долго лечиться, лечиться и лечиться.
Я люблю нарушать законы жанра. Тем более что это не противоречит десяти заповедям и Уголовно-процессуальному кодексу.
Что за наука анатомия?! Никакой логики — одна зубрёжка! Хоть бы в стихах её кто навалял, что ли.
... У каждого человека — свой путь. Даже если он ваш ребёнок. Вы можете быть помощником, другом, любящей матерью, но не владелицей малыша и уж тем более — взрослого человека.
Она была жизнерадостна, как Винни-Пух, слопавший чужой мёд, печальна, как Ослик Иа, потерявший хвост, и бестолкова, как Пятачок, уничтоживший воздушный шарик.
Ну когда ещё быть безалаберными, как не детьми? Безалаберные взрослые — это гораздо хуже!
Если бы он это слышал, он бы умер ещё раз. Просто бы лопнул от гордости. И жена с детьми так бы и сидели, заляпанные его глубоким внутренним миром.
Чем меньше думаешь о том, что ты делаешь, тем легче двигаться, дышать и производить впечатление.
Не будет никакого «гендерного равенства», пока хотя бы один мужик не забеременеет и не родит. Пока не будет цивилизованного отношения в этой стране к людям вообще, вне зависимости от фасона их половых органов. У меня ещё брезжит слабая надежда на то, что мужик забеременеет.
Кратко об абортах. Решать в Думе или где там вопрос о том, имеет женщина право делать аборт или не имеет, — то же самое, что на тех же уровнях принуждать мужика сделать сегодня в полночь Ивановой Ольге Петровне ребёнка. В случае неисполнения — член отрезать.