Разные чувства борются в моей душе: восхищение и растерянность, удивление и протест, боль и сочувствие. Они заставляют меня ещё пристальнее вглядываться в это лицо, вслушиваться в этот голос. И думать о том, каково же им, живущим одновременно в двух временах — в дне вчерашнем и в дне сегодняшнем? Они пережили то, что мы можем только знать. Должны знать! Хотя не всегда, может быть, хотелось бы знать. Но вспомним великого Толстого, который поймал себя на этом чувстве и тут же осудил его: «Только что вы отворили дверь, вид и запах сорока или пятидесяти ампутационных и самых тяжело раненых больных, одних на койках, большей частью на полу, вдруг поражает вас. Не верьте чувству, которое удерживает вас на пороге залы, — это дурное чувство…».
Мы не их, несущих эту тяжёлую память, жалеем, а себя. Чтобы по-настоящему пожалеть, надо не отказаться от жестокого знания, а разделить его, взять часть и на свою душу. К тому же это документ, его не перепишешь, его писали кровью, его писали жизнью на белых листах 41-го, 42-го, 43-го, 44-го, 45-го годов…
Выпадают росы -
Одни весной, другие осенью.
На листьях лотоса.
Сгореть кому-то раньше или позже...
И что ж, досадовать?
Короткую жизнь мы не получаем, а сами делаем ее такой; не бедны мы жизнью, а пользуемся ею расточительно.
Настоящее сокровище — это время, проведенное вместе.
Почитай о героях прошлого, чтобы лучше понимать героев настоящего.
Был блеск и богатство — могущество трона...
Всемирная слава, хвала и почёт...
И было кольцо у царя Соломона:
На нём была надпись: «Всё это пройдёт!»
Время – большая милость. Оно даётся человеку для спасения.
Нас время делает мудрей,
А годы – тяжелей.
— Жизнь проходит, Саму. Мы думаем, что у нас куча времени, поэтому весь день ноем о ерунде или, как я, слушаем чужую ерунду, на которую нам начхать. А что моя ерунда? Её никто не слушает, даже я сама. И когда я это осознаю, будет уже поздно. Времени не будет. Я не хочу, чтобы оно кончалось. Не хочу жалеть, что не сделала, что хотела.
— Так сделай. Чего бы ты не хотела, сделай.
Имейте в виду: все ценное требует много времени.
Вопрос «кто вы?» лучше оставлять без ответа. Чтобы время зря не терять.
В суровые времена жалость к себе — продукт самого строгого рациона, предаваться ей на публике недопустимо
Они говорят, что время залечит все раны. Но чем больше потери, тем глубже рана. И тем труднее процесс, чтобы стать прежними снова. Боль может исчезнуть, но шрамы служат напоминанием о наших страданиях. И тот, кто носит их, больше никогда не захочет испытать это вновь. Время идёт и мы теряемся в безумии. Действуем от отчаяния. Проявляем агрессию. Выплёскиваем гнев. Всё это время мы планируем, мы ждём, когда станем сильнее. Не успеешь опомниться, как время прошло. Мы исцелились и готовы начать заново.
Разве что-нибудь было не «совсем недавно»? Совсем недавно я был мальчиком и сидел у философа Сотиона, совсем недавно начал вести дела в суде, совсем недавно потерял к этому охоту, а там и силы. Безмерна скоротечность времени, и ясней всего это видно, когда оглядываешься назад. Взгляд, прикованный к настоящему, время обманывает, ускользая при своей быстроте легко и плавно. (…) Минувшее пребывает в одном месте, равно обозримое, единое и недвижное, и все падает в его глубину.
Жизнь — это время. Это то, что вы делаете, как при этом себя чувствуете, с кем проводите свои часы и дни, чем интересным занимаетесь. И в ваших силах начать делать это уже сейчас. Не откладывая.
Если предателей называют героями («Или героев – предателями», – мрачно подумал Роланд), значит, пришли темные времена.
Во-первых, определение успеха всегда является продуктом своего времени.
Никакой тайм-менеджмент не поможет человеку, если он лентяй.
Всегда и во всем впереди шествует Ложь, увлекая глупцов пошлой своей крикливостью. Последнею и поздно приходит Правда, плетясь вслед за хромым Временем.