Совесть превратилась в аксессуар, стоимость которого зависела от цены барреля нефти.
Музыка не предаст, музыка — это жизнь и цель самой жизни. Музыка — начало и конец всего.
Единственный надежный способ следовать голосу разума — это пуститься в неудержимую гонку по стезе безумия.
Наше безумие рано или поздно станет причиной нашей гибели.
Лорен подумал, что если удача посмотрела в твою сторону, то может надавать таких пощечин нищете — только держись.
В сознании Фрэнка ненависть обернулась ослепительным светом, превратившимся в безмолвный вопль, столь громкий, что он способен был взорвать любые зеркала, в которых отражалась человеческая злоба, любые стены, за которыми скрывалась подлость, любые запертые двери, в которые тщетно стучали кулаками те, кто безнадежно просил впустить их, ища помощи в собственном отчаянии.
Я задал вопрос, отвечать на него — вам. Из этого и состоит жизнь, друг мой. Из вопросов и ответов. Ничего больше — только вопросы и ответы. Каждый человек несет по жизни свои вопросы, начиная с тех, что заложены в нем с рождения.
Мертвые спят вечным сном, и поэтому им не нужен сон обычный.
Гнев — плохой советчик.
... идеи обладают существенным недостатком — их легко воспроизвести.
Достань солнце.
Кто родился квадратным, не умрет круглым.
Не стоило бередить рану ножом, который все еще торчал в ней.
Он блуждал по Сети, спасаясь в виртуальном пространстве от своей повседневной каторги.
Злые люди, с которыми лучше встречаться при свете дня. Ужасные, если окажутся за спиной, в тени.
Война касалась всех, кто хотел жить при солнечном свете, без теней и без страха.
Под ярким солнцем Монте-Карло выглядел маленьким красивым ульем с переизбытком пчел-цариц. Многие тут вели себя именно как повелители, хотя и не были ими. Видимость, только видимость. Люди, чья хрупкая, элегантная внешность держалась на подпорках, словно кинодекорации.
— Эриджейн Паркер, твои противники думают, будто ты шахматистка, но только я знаю, кто ты такая...
Эриджейн на мгновение с любопытством выглянула из-за двери.
— Кто же?
— Самый прекрасный клоун, какого я видел в жизни.
— Да! Я потому так хорошо играю в шахматы, что отношусь к ним совершенно несерьезно.
В поисках ответа иногда не замечаешь очевидного.
Однажды, согласившись на это безумие, мы уже никогда не избавимся от него.
— Сочувствую тебе. Мне кажется, я догадываюсь: ты не любишь людей.
— А ты любишь?
— Не всегда. Иногда пытаюсь понять, а если не удается, стараюсь хотя бы не судить.
Как я мог быть таким слепым? — корил он себя. — Как мог допустить, чтобы личные чувства помешали ясно оценить ситуацию? Я видел то, что хотел видеть, слышал то, что хотел услышать, соглашался с тем, с чем приятно было согласиться.
Если кто родился собакой, не станет человеком лишь по собственному желанию.
Мы все пребываем в заключении. Свою тюрьму я построил сам, но от этого выйти из нее не легче.
Иногда какая-нибудь глупость помогает найти ответ.
Никто лучше слабой женщины не поймет другую такую же слабую женщину.
Нет сокровищ, ни островов, ни географических карт — только иллюзия, пока длится жизнь. И порой иллюзия обрывается при звуке двух простых слов «Я убиваю...»
Победить легко.
Ты — мне, я — тебе.
Вокруг него звучит музыка, движутся тела, растягиваются в улыбке губы, говорятся слова, а он тут лишь из любопытства — зная, что и этот снимок день за днем будет выцветать.
Когда люди чего-то опасаются, они стараются держаться вместе, теша себя иллюзией, будто смогут защитить друг друга.
Все вокруг — лишь круговерть лиц, теней, голосов и людей, ведущих безвольное существование, не задающих вопросы, терпеливо переносящих путешествия, довольствуясь отправлением глупых открыток.
Кто рано ложится, рано встает.
В этом и заключается смысл каникул: забывать...
Твоя смерть, моя жизнь.
У себя, вдали от мира, он слушает музыку.
Все загадки просты после того, как узнаешь ответ.
... все загадки просты после того, как узнаешь ответ.
Когда результат достигнут, никого уже не интересует, как он достигнут.
Они могли стереть если не воспоминания, то, по крайней мере, боль.