Кто вообще решил, что убийство может быть благородным?
Сражение длится вечно. Ты победишь одного, но на его место придет более сильный враг, если победишь и его появится враг еще сильнее и яростнее. Если ты настроен вечно продолжать это сражение, то рано или поздно уверенность в себе пошатнется, но даже это еще не конец, сражение продолжит кто-то другой это замкнутый круг. Жизнь и смерть не обрывает бой, это замкнутый круг без конца и начала. Пока человек, пока душа существует возникают конфликты, начинаются новый войны и сражения повторяются из раза в раз, из века в век, вечно. Вот поэтому я тебе говорю ты наивен.
— Справедливость? Все просто обожают это слово. Отличное слово, но... Это когда не применяя своей силы ты стараешься убить других чужими руками. Твоя справедливость очень не хорошо пахнет. Это запах крови! Тебе не кажется? Ну не делай такое лицо, я не сержусь.
— Сестрица!
— Вот уж не думала, что услышу это от тебя. Это очень забавно.
— Сестра, если ты закончила, отпусти его. У меня пальцы устали.
— Жизни очень дёшево стоят. Как конфетный фантик. И твоя, и его.
— Я не хочу разговаривать, просто отпусти его!
— Для тебя у меня тоже есть пара слов, Двурукая. Я не знаю, что ты там думаешь, но не пытайся жить как он.
— Замолчи. Я поняла, я поняла, сестра, пожалуйста, не надо больше. У меня очень устали руки.
Разве это правильно, что к жизни возвращается такой ужасный человек, как я?
Око за око — и жизнь сменяеся смертью. Такова дорога сквозь Бездну.
Ты готов утопить мир в крови, чтобы её брызги достигли небес. Но помнишь ли ты, что смерть всегда порождает жизнь?
Все люди умрут. Где-то. Когда-то. У них свои причины жить. У них свои причины умирать.
Даже самая бесплодная пустыня когда-нибудь цветёт.
Жизнь и смерть — два конца одной нити.
Время замедляется. Думаю, он кричит. Но слышу я только огонь. Я думал, что это будет приятно. Увидеть последние мгновения его жизни. Почувствовать, как он умирает в моих руках. Но... Как раз так мы с Баннером впервые повстречались. В огне взрывающейся Гамма-бомбы. А теперь мы наконец разделим свои пути. А я продолжаю твердить себе, что всё это его вина. Не моя. Не моя. Он смотрит на меня, пока его разрывает на части. Смотрит как брошенный ребёнок, не в силах поверить, что это происходит. А затем, когда всё взрывается, взрывается и он. В ярости. Я чувствую, как его кулаки ломаются от ударов по моему лицу. Я чувствую, как он сгорает и прилипает ко мне. И всё равно он злится. Неудивительно. Баннер умрёт именно так, как он всегда жил... Яростным. И совершенно беспомощным. Пока огонь прожигает его, и он превращается в бесформенную массу прямо у меня в руках... Я начинаю чувствовать, как моя собственная ярость перегорает внутри меня. И постепенно её место занимает что-то ещё. В последний миг я закрываю глаза, чтобы не смотреть на него. И в рёве пламени я шепчу... «Прости меня». Но уже слишком поздно. Его больше нет.
Кто мало тренируется — тот мало живет.
Когда мужа застрелили, он упал, я поняла, что меня ждет всё то же самое, у меня было столько ярости. Столько ненависти! Но не к режиму. Не к Гитлеру. Вообще. На себя скорее. За то, что я столько ждала, ждала, ждала, когда начнется жизнь, она так и не началась, а вот теперь уже всё.
Какой-то мудрец сказал, что и праздные, и трудолюбивые в смерти равны, так зачем стараться? Будет ли он лежать или метаться, результат один.
Я не стесняюсь своего города, я в нём прожил всю жизнь, в нём же, скорее всего, умру…
Мы все знали, что умрем там, где живем. Моя Родина — Советский Союз! Как в тюрьме — лежишь ты в камере или ходишь, ты все равно — сидишь!