Знаешь беду нашего народа? Все хотят слышать то, во что уже верят! Правда никому не интересна!
Это как плохой сериал, который может стать лучше, в нём есть все нужные элементы, но вместе они не работают. И когда сериал закрыли, я дико расстроился, не потому, что он мне нравился, а потому, что он мог стать лучше, а теперь уже не станет. Вот что такое смерть родителей...
После того, как я чуть не утонула, я решила, что никогда не буду слабее воды, и стала спасательницей. В первый день инструктор сказал, что мне предстоит видеть тонущих людей, и будет желание побежать и сделать всё возможное для их спасения. Но я должна остановиться. Ведь есть люди, которых мне уже не спасти — и они будут драться со мной, пытаться утащить с собой на дно.
— Что тебе нужно, БоДжек?
— Я не знаю. Я очень пьян, меня слегка тошнит, но я пришёл к тебе, наверное, искупить вину.
— За что?
— Не знаю! Что я там натворил, из-за чего ты исчезла.
— БоДжек...
— Как ты могла меня бросить, когда была так нужна?
— Прости, БоДжек, я думала ты победитель, но ошиблась. Мне тоже нелегко, я рискнула репутацией.
— Да дело не в Оскаре. Как ты могла думать, что в Оскаре? У нас с тобой было нечто большее!
— Ты напился.
— Не только напился. Да, но у меня в голове полный п**дец. Я сломленный, неприспособленный, испорченный... А ты ведёшь себя так, будто вся такая уверенная, но на самом деле, в глубине души ты тоже сломленная. Не знаю, почему ты не даёшь нам шанса быть сломленными вместе? Что тебе в этом не нравится?
Ну почему в жизни не бывает как в «Ржём с Конём» — все проблемы удобно решаются за двадцать две уморительных минуты!
— Так, прежде чем полностью отмести вариант с лечебницей...
— БоДжек, за всю жизнь мне ни разу не приходилось самой справляться с проблемами. Мне никто и никогда и ни в чём не отказывал, так что вместо того, чтобы решать проблемы я лучше поживу у тебя тут маленько.
— Сара Линн, я тебя слышу. И думаю, что знаю, что тебе нужно. Чтобы сильный ответственный взрослый сказал тебе:... да! Да, конечно, живи у меня. Будет весело! Эй, народ, старая банда снова в сборе! Три сиротинки, раз, два, три...
— Знаешь, подростком я была похожа на тебя. Трудяга с большими планами изменить мир.
— Да? И что случилось?
— А ты не слышала? Я изменила мир.
Я боюсь не того, что ты станешь звездой, а того, как изменишься, когда станешь. <...>
Посмотри туда. Видишь смоляную яму? Голливуд — это красивый город, стоящий над огромной смоляной ямой. Когда ты поймёшь, что тонешь, будет уже поздно.
— Послушай того, у кого тоже были дерьмовые родители. Семья — отстой, и ты правильно сделала, что уехала.
— Самое глупое, что даже сейчас я просто хочу, чтобы они гордились мной. Разве это не тупо?
— Тупо.
— Нет же!
— Да, тупо! Ты хочешь, чтобы ОНИ тобой гордились.
— Я просто надеялась достичь прегнантности.
— Прегнантность придумана Спилбергом, чтобы продавать билеты в кино! Это как любовь всей жизни и мюнхенская олимпиада — их просто не существует! Просто. Живи. Дальше!
— Но всякий раз, как я сюда приезжаю...
— Так не приезжай сюда! Мне тем и нравится Лос-Анджелес — всем насрать, кто ты и откуда. Волшебный город, где можно беспокоиться о глупых вещах вроде своего бассейна, и какие орехи положить в салат.
— Люблю салат.
— Вот и отлично! Думаешь, почему ещё люди туда едут?
— А это... очень страшно?
— Нет, я так не думаю. Ровно так, как и должно быть. Всё когда-то заканчивается. Капля падает вниз.
— До встречи на той стороне.
— Ох, БоДжек, нет. Нет никакой «той стороны». Это конец.
Я завидую его глупости, ведь он не понимает, насколько несчастен.
Вселенная — жестокий, бессердечный вакуум. Ключ к счастью не в поиске смысла, а в том, чтобы непрестанно заниматься фигнёй, пока в конце концов не помрёшь.
— Извини, что обвинил тебя в убийстве, американская тв-легенда Генри Уинклер.
— Не извиняйся. Ты приписал смерти Хёрба тайну, чтобы придать ей смысл. Но в смерти нет смысла — поэтому она так и пугает.
— Было гораздо проще верить, что ты убил его ради книги, чем думать, что он умер просто так.
— Умирать просто так не стыдно. Так умирает большинство людей.
— Я просто хотел это исправить. Как-нибудь.
— Прости, лошадка, это невозможно.
Ты говорил, они не одобряют твой нетрадиционный образ жизни. Я думал, ты, типа, малолетний гомик. Оказывается, нетрадиционный образ жизни значит, что ты ленивая жопа.
— Чего тебе, мам?
— Смотри-ка, кто-то решил снять трубку!
— Тебе нужно ещё моей крови?
— Не надо мне крови! Я прочла твою книгу, БоДжек.
— Оу...
— Какой же нарцисс считает, что кто-то купит про него книгу! Ты же знаешь моё мнение про Анну Франк!
— То был дневник...
— Прочла главу про себя. То, что я тебе говорила. Ты, верно, думаешь что я чудовище...
— Мам...
— Я не хочу спорить, БоДжек. Просто хотела сказать, что я знаю, что ты хочешь быть счастлив. Но никогда не будешь. И мне очень жаль.
— Что?
— Ты ведь такой не один. Мы с твоим отцом... Ты хоть честно признался в своём внутреннем уродстве. Ты родился сломленным. Это твоё право по рождению. И теперь ты можешь заполнять свою жизнь проектами, книгами и фильмами, и своими подружками, но ничто не сделает тебя цельным. Ты — Конь БоДжек. От этого нет лекарства.
— Диана, ты никогда не смотрела на звёзды, думая что это маленькие дыры в небе, что высасывают весь кислород? И вдруг ты задыхаешься от мысли о том, как ты мал, и как бессмысленно всё вокруг.
— Ааа... Н-наверное...
— Так жестоко позволять людям любить тебя. Ты лишь обещаешь, что однажды разобьёшь им сердце.
— Классный костёр.
Так жестоко позволять людям любить себя. Ты лишь обещаешь им, что однажды разобьёшь им сердце.
— У кого-нибудь есть серьёзный вопрос к присутствующим? Вопрос или пистолет, чтобы мне застрелиться?
— Да, у меня вопрос.
— Слава Богу!
— Вопрос к Диане. Прости, за то, что я тебе там наговорил. Опубликуем твою книгу. Понятно же, что ты пишешь лучше меня и мне уже всё равно что там мир обо мне думает. Мне была противна эта книга, потому что мне противно, что ты меня видишь таким. Ведь ты знаешь меня лучше всех. И уж если ты так думаешь... Наверное вопрос такой — по-твоему для меня уже поздно?
— Что?
— Я обречён быть таким, какой есть? Ну, таким, как в этой книге? Ну ещё не поздно же, да, а, ещё не поздно? Диана, скажи, что ещё не поздно!
— БоДжек...
— Ска-скажи мне, что я хороший! Не, ну бываю я эгоистичным и саморазрушительным, но всё равно, где-то глубоко я хороший. Пожалуйста, скажи мне это, Диана! Пожалуйста, Диана, скажи, что я хороший!
Слушай, Тод, должно же быть что-то в прокуренном травой желе, которое ты называешь мозгом.