Что, у тебя нет времени оценить мои остроумные шутки? Ладно, ладно. Этот акт посвящен Альдмерскому Доминиону. Коты и эльфы! Честно говоря, ни те ни другие мне особо не нравятся. Слишком много шерсти... и чванства.
Сотня лет всего лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив и я подожду.
Душевной доброты в эльфах столько же, сколько в их прямых родственничках — орках. То есть ноль.
У нас существует поверье, что, когда эльф умирает в бою, на небе загорается новая звезда.
— М-да, только эльфы могли написать на дверце сейфа: «Секретные документы», — Верес без колебаний продемонстрировал, что только люди могли тут же подергать за ручку, дабы проверить, не обманывают ли их.
Как сказал один шибко ученый эльф, когда ему прожгли шапочку курительной трубкой, – «О времена, о нравы!»
— Слышь, ты, ушастый, — донеслось мрачно-хриплое со стороны двери, — курить есть? А если найду?
— Боня! — я едва не запищала от радости.
Бонифаций стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и не сводил с эльфа угрюмого взгляда.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — процедил Раэль сквозь зубы, но меня все же отпустил. — Я — эльфийский принц!
— Так и я — эльфийский принц, — единорог и бровью не повел. — Бонифациэль Изшкафсский. Что, — он усмехнулся, — разве не похож? Волосы длинные светлые? Да. Уши заостренные? Опять да. Морда лошадиная? Само собой, как и у любого эльфа.
Даже бестиологию пропустить не удалось — взамен ушедшего на больничный Марцелла у нас теперь ее вела какая-то эльфийка, нежная, как цветочек, и жесткая, как столовская котлета.
– Твои… твои уши… – девушка указала на два заострённых уха, которые торчали из волос, направленные чуть назад.
– А что с моими ушами не так? – не понял парень. – Ты имеешь что-то против эльфов? – и он насторожился.
Элоиза запоздало поняла, как бестактно прозвучало её удивление. Она ведь раньше никогда не видела эльфов, а ещё вчера вообще думала, что волшебство – выдумка.
– Придётся ползти, чтобы не заметили, – важно предупредил юный граф. – Малыш, тебя это особенно касается, ты у нас чрезмерно крупный. Вот гномы… гномы молодцы, могут идти себе пешочком, их всё равно за одуванчиками не видно. Эландер, натыкайте себе всяких зелёных веточек куда влезет. Я тоже возьму какой-нибудь листик в руки. Сун может просто подождать нас здесь… Все готовы? Так, теперь движемся врассыпную и не забываем фыркать, если что, пусть думают, что мы ёжики!
Гномы по-любому без драки днём, как эльфы без поцелуя на ночь.
Вампир стоял спиной ко мне и лицом к окружающей толпе. Из-под капюшона были отчетливо видны его красные глаза и выставленные в ухмылке клыки. Эльфы же, напротив, стояли расслабленно и улыбались уголками губ, пробегая взглядами по толпе. Перебрасываясь короткими фразами, они вводили толпу в состояние ужаса гораздо больше, чем стоявший рядом вампир. Зеваки даже попробовали податься назад, но напиравшая толпа не дала им этого сделать.
— Хватит, — тихо произнес я, но они меня услышали — головы сразу опустились вниз, по толпе прошел шепоток, в котором отчетливо слышалось «демон».
— Папа, доктор сказал, будет мальчик.
— Эльф?
— Нет, папа, это не политкорректно. Надо говорить «эльфоамериканец».
— Да, они умрут. Сегодня, завтра, год спустя или через сотню лет: какая разница? Они смертные.
— Вы думаете, жизнь эльфов ценнее их жизни, хотя живете без любви. В вас нет ни капли любви.
— Ого, я не зала, что эльфы — расисты.
— Мы не расисты! Как лучшая раса на свете может быть расистами?
Кто-нибудь знает, когда эта заварушка кончится? А то меня уже эльфы берут в кольцо.
Люди никогда не научатся чувствовать красоту так, как эльфы.
Человечество тоже исчезнет. Но, в отличие от эльфов, мы после себя мало что оставим в этом мире.