— Мы же с Вами уже попрощались!
— Попрощались? Так давайте поздороваемся!
— Мало того, что вы враль, трус и нахал, — вы ещё и драчун!
— Да, я крепкий орешек!
— А может быть, не стоит рисковать?
— Почему, давайте рискнем. Очень хочется произвести на вас приятное впечатление.
— Вам это удалось... уже.
— Усилить хочется.
— Вам хорошо, Анатолий Ефремович. У вас... У вас дети.
— Да, двое: мальчик и... мальчик.
— Ну вот видите? А я совсем одна. Утром встану – пойду варить кофе... И не потому что хочу позавтракать, а потому что так надо. Заставляю себя поесть и иду на работу. Вот этот кабинет и всё это практически и есть мой дом. А вечера!... Если бы вы знали, как я боюсь вечеров! Если бы вы знали... Засиживаюсь на работе допоздна, пока вахтёр уже не начнет греметь ключами. Делаю вид, что у меня масса работы, а на самом деле просто мне некуда идти. Что дома? Дома, дома! Дома только телевизор. Я, видите, даже собаку не могу завести, потому что её некому будет днем выводить. Вот и все дела. Конечно, у меня есть друзья, есть знакомые, но у всех семьи, дети, домашние заботы... Вот видите, превратила себя в старуху. А мне ведь только тридцать шесть.
Земной шар, как известно, вертят именно оптимисты.
Это директор нашего учреждения Людмила Прокофьевна Калугина. Она знает дело, которым руководит. Такое тоже бывает.
Вызовите мне, пожалуйста, самую светлую голову нашей с вами современности.
— Только, пожалуйста, побыстрее: у меня куча дел.
— Ничего, подождёт ваша куча. Ничего с ней не сделается.
— У меня дети. У меня их двое: мальчик и… м-м… де… тоже мальчик. Два мальчика. Вот. Это обуза.
— Господи, как вы можете так говорить о детях?
— Ну подождите, Людмила Прокофьевна!
— Да что вы?
— Не перебивайте, пожалуйста! Я и сам собьюсь.
— Никому из сотрудников вы бы не позволили себе швырнуть в физиономию букетом. Неужели вы ко мне неравнодушны?
— Ещё одно слово, и я запущу в вас графином!
— Если вы сделаете графином, значит, Вы действительно меня… того-этого…
— Ты же умница.
— Когда женщине говорят, что она умница, это означает, что она — круглая дура?
Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.
— Где у вас дверь...
— Где надо, там и дверь.
— ... открывается?
Мы Вас любим. Где-то в глубине души, где-то очень глубоко.
Просто вы заплакали — и как будто вы нормальная...
— Что вы за человек? Я никак не могу вас раскусить...
— Не надо меня кусать, зачем раскусывать.
Дороже вас у меня вот уже несколько дней никого нет...
— Вы же непьющая.
— Как это непьющая? Очень даже… почему же?
— Вы утверждали, что я чёрствая!
— Почему? Мягкая!
— Бесчеловечная!
— Человечная!
— Бессердечная!
— Сердечная!
— Сухая!
— Мокрая!
— Ничего не скажешь, вы настоящий современный мужчина!
— Какое вы право имеете меня так оскорблять?!
— Красное. Или белое?
— Или белое. Но можно красное.
— Вы уходите, потому что директор вашего учреждения Калугина…
— Ну-ну, смелее, смелее!
— Самодур?!
— Угу. Самодура!
— Что же, выходит, что все меня считают таким уж чудовищем?
— Не надо преувеличивать. Не все… и не таким уж чудовищем…
— Она не молодая, не красивая женщина.
— Она не женщина. Она директор.
— Люди, сдаём по пятьдесят копеек. У Маши Селезневой пополнение семейства!
— Лично я здесь не при чем!
— Не бейте меня по голове, это моё больное место!
— Это ваше пустое место!
Сигаретку, спичку, коробок?
— Плохо учились в школе? Я так и знала, что вы — бывший двоечник!
— Оставим в покое моё тёмное прошлое.
Это Верочка. Она любопытна, как все женщины, и женственна, как все секретарши.
Она в принципе не знает, что на свете есть дети. Она уверена, что люди появляются на свет взрослыми согласно штатному расписанию, с должностью и окладом.
Идите вы… в бухгалтерию!!!
— А ягоды Вас не интересуют?
— Только в виде варенья.
— А как вы относитесь к стихам… в виде поэзии?
Симпатичная, но, к сожалению, активная. Когда-то ее выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.
— Почему вы всё время врёте?
— Потому что я беру пример с вас, Людмила Прокофьевна.
— Давайте чтоб все были здоровы!
— Прекрасный тост!
Если сегодня ещё кто-нибудь умрёт или родится, то я останусь без обеда.
Как всем известно, труд облагораживает человека. Поэтому люди с удовольствием ходят на работу. Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает.
— Дорогой Анатолий Ефремович! Мне хочется воздать вам по заслугам. Как говорится, каждому по способностям, не правда ли? У нашего руководства, то есть, у меня, родилась, как ни странно, мысль: назначить вас, одного из ведущих работников отечественной статистики, (чего там cкрывать, Ха-ха) начальником отдела легкой... ле-егенькой промышленности. Как вы на это смотрите, Анатолий Ефремович?
— Отрицательно, Прокофья Людмиловна. Я безынициативен, нерасторопен, неловок, а также робок, Людмила Прокофьевна. Я вам завалю всю работу отдела легкой... ле-егенькой промышленности.
— Каждая новая метла расставляет везде своих людей.
— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.
— Ага, петь хочется.
— Какое несчастье!