Утром я просыпаюсь с противным ощущением глухой щемящей тоски. И чувствую себя в точности, как пятилетняя девочка, не желающая идти в школу. Вернее пятилетняя девчонка с жестоким похмельем.
Я не верю в жалость к себе. Думаю, что жалеют себя те, у кого много свободного времени. Вместо того, чтобы мечтать о чуде, нужно учиться делать чудеса своими руками. Но Вселенная знает способ наказать за потаенные секреты и желания; и чем сильнее я люблю своего сына — чем больше он становится звездой, вокруг которой вращается моя жизнь, — тем чаще представляю себе, кем могла бы стать, представляю себе женщину, которая как-то затерялась в рутине воспитания ребенка-аутиста. БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ В СВОИХ ЖЕЛАНИЯХ.
Иногда мне кажется, что сердце человека — просто полка. На неё можно многое положить, но, случается, полка не выдерживает груза — и человеку остаётся подбирать обломки.
Воспоминания так нелепы. Одни из них довольно смутные, другие абсолютно четкие, третьи слишком тягостны, и ты стараешься не думать о них, а некоторые настолько мучительны, что их не забыть никогда.
О счастливых временах всегда вспоминаешь с теплотой, они составляют тебе компанию одиноким вечером. Наиболее четко ты помнишь моменты, когда переживал великие радости, и горести, и эмоции. Именно чувство невероятного ликования или страшного отчаяния позволяет мозгу фиксировать подробности, которые он, как правило, оставляет без внимания, как не зацикливается, например, на цвете чьей-то рубашки, жестах или погоде.
— Я боюсь темноты.
— Ч-что?
— Боюсь темноты. — повторяет Джек, — Держу под кроватью бейсбольную биту. На всякий случай.
Весь смысл разговора с незнакомцами в том, что они растворяются в воздухе и никогда больше не возвращаются.
Меня так и тянет предложить ему выпить. Вцепиться в него и попросить: «Не уезжай».
— Я подумала об этой комнате. Здесь тихо, и наша спальня рядом. Она светлая. Идеальное место для... ну ты понимаешь...
— Для домашнего кинотеатра, гениально!
— Вы что, придете смотреть как я... купаюсь?
— Запомните, как женщина вы меня не интересуете! Вы для меня всего лишь натюрморт, корзина с фруктами, кусок мяса.
— Внешне вы очень красивы, но в душе вы так и остались простой крестьянкой.
— Ах так, зачем же вы меня тогда позвали?
— Я не собираюсь рисовать вашу душу, меня интерисует только ваше тело и оно меня вполне удовлетворяет.
— А мне кажется, что если в этом портрете не будет моей души, то с таким успехом вы могли нацепить этот костюм на корзину с фруктами или на кусок мяса!
— Я величайший художник в мире!
— Черт возьми...
— Хорошо сказано.
— Ты не участвуешь в организованном досуге, не ходишь в церковь, ни с кем не разговариваешь...
— У меня не бывает досуга, в бога я не верю, разговаривать не люблю.
— Время в тюрьме тянется медленно. Годами ждать и только ты не сможешь.
— Почему нет?
— Чего же ты будешь ждать?
— Восхода солнца в Гайане!