Цитаты персонажа Энди Андерсон

Нельзя лишиться того, чего нет.

Стоит только спасти людей от взрыва — и они сразу станут твоими друзьями.

Кто тебя создал, Луи! Я, я и только я!... Ну, правда, мама немножко помогла…

— Так, чисто из интереса, сколько предлагали за рэмблер?
— 5000 долларов.
— ЧТО?!!
— Пап, но ты же его любишь!
— Знаешь, сынок, твою маму я тоже люблю, но 5000 долларов...

Да ты всю жизнь мыла, пылесосила, стирала, готовила... Откуда тебе вообще знать, что такое работа.

Если на вид я не так уж умен, это только для маскировки.

— Пап, макароны зеленые, они же с плесенью.
— В наше время все было зеленое: зеленые макароны, зеленый лук...
— Лук и так зеленый.
— Это сейчас, а начиналось все с нас...

И что же мы будем кушать? Опять макароны? Э-э-э, я как будто опять на войне... Одна и та же пища 360 дней в году! Макароны!!!

— Доедайте, папа купил на десерт ватрушку.
— Нет, нельзя! Сберегу ее на особый случай, когда вы все уедете…

— …Ты, конечно, можешь назвать меня дураком…
— Дурак!

— Слишком быстро... Я хочу, чтобы ты уважал меня.
— Уважаю. А ты меня?
— Уважаю, если меня уважаешь.

Когда я был маленьким — у нас не было подставок, приходилось держать ёлку по очереди.

— Сент-Луис сороковых годов...
— А мама сказала Чикаго!
— Ну а какая разница? Был жуткий зимний вечер...
— А мама сказала — лето!
— И через полгода мы поженились... Никогда не забуду этот день — 28 февраля!
— А мама сказала — 27!
— Откуда она знает, она что там была??

Чего хромаешь? Ледышкой в ухо попали?

— На войне нам для наших танков никогда воск не выдавали. Приходилось использовать ушную серу. К счастью, этого добра у нас всегда в семье хватало.
— Можно гордиться.

Знаешь, как завоевать женщину? Признать, что ты был неправ. Даже если ты прав.

— Я точно знаю, что тебе нужно.
— Куча пончиков?
— Нет. Бабушкин пирог!
— А как же его есть? Он каменный.
— Есть его нельзя, помрёшь. Подними его.
— А это что?
— Я называю это «потогонка Андерсена». В момент приведёт в форму. Тут тебе и штанга, тут тебе и тренажёр, а это — для работы над бицепсами. И раз уж нам обоим так нравится открывать холодильник, пусть уж от этого будет какая-нибудь польза. Ну, Луи, подними жрачку!
— Десерт!
— Я пока подниму что полегче: йогурт и чернослив!
— Легковес!

— Видишь две зоны защиты по краям поля? Представь себе, что это — пончики.
— А желе в них есть?
— Да всё есть! Вот почему все игроки хотят туда попасть. Но без ключа им туда не войти, а ключ — это мяч. Понял?
— Это и есть футбол?
— Это и есть футбол.

Кто это стащил мои сырные палочки? Эти дети хуже, чем наше правительство! Я живу под одной крышей с целой кучей налоговых инспекторов!

— Хорошая новость: я наконец овладел этим приёмом прослушивания земли.
— А плохая новость?
— Сюда бегут табуном сто пятьдесят охотников...

Знаешь, я не удивлюсь, если мне предложат пост в ООН. Или воздвигнут памятник в центре города. И даже назовут в мою честь сэндвич. Так и вижу — Андерсэндвич, хе-хе! Это и значит увековечить.

— Папа, где твоё сердце?
— У Железного Дровосека!

Когда мне было пять лет, у меня уже был свой дом и три работы!

— Когда мы будем вешать гирлянды?
— Когда шла война, мы не вешали гирлянды...
— Что-что?
[Мама была переводчиком]
— Папа говорит, что в следующие воскресенье.
— Что? В этом году не будет гирлянд, надо экономить энергию!
— Чью, твою?

Что, с ума все сошли?... Им делать больше нечего?... У них что, нету телевизора или больных родственников,  которым нужен уход?

— Пап! Она [елка] согнулась!
— Поставь у телевизора, никто не заметит. За такие деньги она у меня корни пустит!

— Бедная миссис Стилмен, она на Рождество осталась совсем одна!
— Счастливая.

Зачем ему животное? У него же есть братик! Что ему мало, что ли?

— Хватит сидеть, Луи, лучше займись мужской работой!
— То есть поработать за тебя?
— Я все слышал...

Да я в такую погоду на фронте загорал!

— Пап, а когда ты заканчиваешь?
— Вот когда у тебя ноги будто приросли к полу, а из спины будто вырвали позвоночник и твоя голова шумит будто оркестр.
— Тогда заканчиваешь?
— Нет, это значит работать ещё час.

— Меня не купишь! Он нами играет, дразнит, хочет чтобы мы подергались.
— Да, нет. Кто видел, как ты дергаешься, знает, что это не приятное зрелище.

— Пап, Джинни Харпер переезжает!
— Кто?
— Джинни уезжает в Детройт!
— Что ж, это большой штат, там делают много машин. А, зачем туда переезжать?
— У отца новая работа!
— Ых!
 [И, вдруг, у папы загорелись глаза. Наконец-то, сейчас, он даст мне совет, прямо как по телику.]
— Луи, вот что надо сделать, мой мальчик. Послушай меня, узнай, отдал ли уже старик Харпер, кому-нибудь своё место для парковки, моё-то далеко. Если бы я смог занять его место, мне бы не пришлось по утрам далеко топать, я ведь всю войну прошагал... Я не жалуюсь, просто хочется поспать утром хотя бы десять минуток.

— Прости пап, я занят. Надо доесть кашу и потом хочу заняться Шекспиром.
— Разве Шекспир обеспечил тебе крышу над головой и пищу на столе? Разве Шекспир дает тебе деньги?!
— Но папа, мне надо дочитать Генриха IV.
— Здесь я король. Король Энди. И королю Энди Первому нужна твоя помощь.
— Покоя нет той голове, что на себе несет корону.
— Что это значит?
— Значит, не наезжай на своих детей, а то можешь остаться без королевства.
— Это мятеж! Кто тебя такому научил?! Ора!

— Сегодня у тебя видок посвежее.
— Я стал жаворонком!
— Серьезно? Я сообщу  врагам, что теперь нас можно бомбить в любое время после рассвета.

Это хорошая штука, Луи... чтобы снимать ржавчину с Титаника!

— Если это очередной надоедливый комивояжор, я...
— И что ты сделаешь, Энди?
— ... любезно приглашу его в дом на десерт.

— Да брось ты, парень в порядке.
— Откуда тебе знать? Ты же его все лето не видел.
— Представь себе, дорогая, я и Далай-ламу* все лето не видел, но знаю, что он тоже в порядке.

— Первое — Вы уходите, второе — я сам лечу Луи, третье — Вы уходите.
— Но это был первый пункт.
— Но Вы же всё ещё не ушли...

— Ты что, знаком с президентом?
— ... Если не веришь, тут я и Айк, как я его называл. [Достает и показывает Луи фотографию]
— А ты где, пап?
— Да ты что, совсем ослеп? Видишь вон ту руку, за спиной третьего слева, от того парня, который справа за его кейсом.