История народов трогает читателей только тогда, когда связана с людьми из плоти и крови, с которыми можно себя отождествлять. Без этого даже самые подробные отчеты, даже самые кошмарные ужасы остаются лишь цепочками событий и дат.
– На что же ты надеешься?
– Я пережила столько счастья и столько боли за последние месяцы. И не перестала любить. И уже не перестану. А любящий человек – он всегда надеется. На чудо в том числе.
– Не надо плакать. Жизнь продолжается.
– Нет, Барбара. Жизнь не продолжается. Жизнь заканчивается, а затем начинается заново. Все по новой. Радоваться, смеяться, есть, дышать, все заново.
— Я думаю, у тебя тахикардия.
— Что это? Учащенное сердцебиение? Это опасно?
— Может привести к потере головы.
— Я уже потерял голову, а от этого есть лекарства?
— Возможно. Целовательная терапия.
— А мы можем попробовать прямо сейчас?
— Да.
— А что такое звёзды? – поинтересовалась девушка, широко распахнув глаза и приготовившись внимательно слушать.
— Это такие маленькие лампочки, которые каждую ночь зажигаются на небе. Некоторые из них давно уже погасли, но об этом мы узнаем спустя миллионы лет. А вы разве никогда не видели звёзды? – сказал парень, удивляясь тому, как такое вообще может быть.
— Нет, не видела, но очень бы хотела. Судя по вашему рассказу, они такие же, как люди. Человек тоже гаснет, но оставляет свой след, который исчезает лишь спустя многие столетия. А звёздам не одиноко на небе? Ведь они совсем одни в темноте, — ответила незнакомка, удивляя собеседника своими рассуждениями.
— Нет, им не одиноко, ведь они видят всех нас, наблюдают за тем, как складываются судьбы людей и освещают достойным дорогу, — соврал Адам, чтобы не расстраивать девушку. На самом деле он считал звёзды очень одинокими, ведь их хоть и много, но все располагаются порознь друг от друга. И, правда, как люди.
— Я бы хотела стать звездой. Это же так чудесно, быть для кого-то источником света во тьме. А вы бы хотели? – задала вопрос она, откидывая шелковистые волосы за спину.
— Нет, я бы хотел быть тем, кому светит звезда, ведь если все станут источниками света, то некому будет освещать путь, и мы погаснем, — признался парень, наблюдая за тем, как меняется выражение лица девушки.
— Так вот почему некоторые звёзды погасли, они просто потеряли своего человека и решили, что больше нет смысла существовать? – расстроено спросила она.
— Нет-нет, они погасли, потому что исполнили свою миссию и, наконец, смогли уйти на покой, — ободрил Адам, пожалев, что заговорил о грустном. Он хотел всегда видеть на лице этой незнакомки лишь улыбку.
Телесные терзания ничто в сравнении с душевными, последние куда изощрённей!
— К тому же горю от нетерпения узнать, чем же можно тебя так разозлить, что ты полезешь в драку с полицейским? – она шутливо ткнула локтем Джорди в бок. – Ооо! Это очень просто! Лично тебе достаточно будет только попросить! – И что ты сделаешь? – И я полезу в драку с кем угодно и где угодно. Хочешь вот с господином Майером подерусь! Или с Энди!
– Если я скажу тебе, что чем выше должность, тем больше проблем приходится решать, и что президент США, возможно, самый занятой человек на Земле, ты мне поверишь? – спросила она скептически. Джорди закинула руки за голову. – Это, конечно, совсем не относится к делу, но, Оливия, мне кажется, такой прекрасный и правильный человек, как ты, совсем не умеет врать. Поэтому я поверю тебе, даже если ты скажешь, что ты и есть президент США.
Ей совершенно не хотелось пускаться в пространные объяснения. Не потому что она чего-то стыдилась, а просто потому что она это уже пережила. И оставила в прошлом. Боль потери, тоску, нежелание жить. С собой взяла только надежду на чудо. Но разве такое объяснишь? – Сейчас со мной ничего не происходит. Со мной все уже произошло. Произошло все, что могло и не могло произойти.
– Ты ведь больше не ревнуешь? – Нет. Даже если бы очень хотела, то не смогла бы. Я знаю, как сильно ты меня любишь. – Откуда? – Кто-то говорит мне об этом каждый день! – Ой, этот кто-то большой болтун! – Этот кто-то самый прекрасный человек на свете. И я ее безумно люблю. – Прямо безумно? – Всем сердцем.
– Если бы в моей молодости кто-то улыбался во сне при звуках моего голоса, мне было бы всё равно, какого он пола, – сказала Эрика. – Что? – возмутилась Оливия. – Теперь ты уже на её стороне? – На твоей стороне скучно, дорогая моя девочка, – ответила Эрика.
— В среду, в восемь часов. — Он встал. Я отступила на шаг назад. Какой же он высокий. Калеб начал уже уходить, но затем вдруг остановился.
— Оливия?
— Что? — удивленно спросила я.
— Я планирую поцеловать тебя. Ну, чтоб ты знала.
Аэропортно-синий преследовал меня. Он стал брендом, торговой маркой наших разбитых отношений и моей неспособности двигаться дальше. Гребаный аэропортно-синий.
Она вдруг ощутила странную пустоту. Стала копаться в себе, анализировать и вскрыла — скуку. Не то чтобы ей надоел этот дом или Космо, нет. Надоела себе она сама, пустая, неприбранная, безрадостная, точно нежилая комната. Поразмыслив над этим новым положением вещей, она поднялась с кресла и пошла в дом выбирать себе что-нибудь почитать.
... если у тебя на плечах груз забот, ты его сама выдумала и сама на себя взвалила.
Мне всё ясно. Вы с этим Борденом — как парочка влюбленных, которым вместе никак не ужиться.
— Поиграем? – на её лице появился пугающий интерес к происходящему, глаза Оливии стали безумными. Она резко развернула Эмили к себе, и сжав её горло рукой улыбнулась.
— Но он…
— Сам начал эту игру. — перебила её Оливия. — И сам же в ней запутался.
— Зачем ты пригласила её на день рождения?
— Нет, нет, нет. Я её не приглашала. Она сама себя пригласила. А что надо было сказать?
— Что-нибудь вроде... чёрта с два.
— Да. Это было бы правильно.
— Ну нельзя же так говорить человеку.
— Можно.
— Еще как можно.
— Легче легкого. Вот так вот — «Лора, пригласишь меня на день рождения?»
— Черта с два!