– Ты мне не ответил, Дик. Стал бы ты играть на свою любовь в карты?
– Это… Госпожа баронесса… Вы не смеете сравнивать…
– Отчего же? – Марианна села на кровати, не спуская взгляда с лежавшего юноши. – Любовь живёт в том, кто любит. Для неё нет разницы между коровницей, королевой и святой. А если есть, если мужчина готов взять приглянувшуюся ему женщину силой, за деньги, обманом, это не любовь. Это, Ричард Окделл, называется иначе. Не хочу знать, в кого ты влюблён, но если эта женщина потеряет всё, если ей, чтобы не умереть с голоду, придётся продавать себя, ты её купишь? Или поможешь, ничего не требуя взамен?
Король замолчал, и Алан был этому рад. Он искренне любил и уважал Эрнани Ракана, но в последнее время тот часто говорил вещи, от которых по спине бежали мурашки. Воин до мозга костей, Окделл знал – нет ничего хуже, чем признать себя побеждённым ещё до сражения, а талигойский монарх в поражении не сомневался.
Ночью на улицах опасно, убийцы, привидения, бродячие собаки и можно простудиться.
Во время войны проще, чем во время мира. Есть враги, есть свои, есть цель.
Люди обожают кутать свои довольно-таки мелкие мыслишки в шелка и бархат. Их бесит, когда кто-то не только сам ходит голым, но и с них сдирает тряпки.
– Он есть, Он вернется и накажет живущих Злом и творящих его и наградит ходящих в незлобии.
— И более всех будет награжден морской огурец.
– Морской огурец? – Его Преосвященство был явно озадачен.
– Да, это такая штука, живет в южных морях, – Рокэ отхлебнул «Черной крови». – Она и впрямь похожа на пупырчатый огурец. Лежит себе на дне и растет. Растет и лежит, никого не трогает, ни на что не покушается.
– Вы говорите о животном, лишенном души!
– А вам не кажется, что требовать от людей с этой самой душой, чтобы они вели себя как животные, противно воле Создателя? Иначе бы он заселил все миры морскими огурцами и на этом успокоился.
Я — одинокий ворон в бездне света,
Где каждый взмах крыла отмечен болью,
Но если плата за спасенье — воля,
То я спасенье отвергаю это.
И я готов упрямо спорить с ветром,
Вкусить всех мук и бед земной юдоли.
Я не предам своей безумной доли,
Я, одинокий ворон в бездне света.
Не всем стоять в толпе у Светлых врат,
Мне ближе тот, кто бережет Закат,
Я не приемлю вашу блажь святую.
Вы рветесь в рай, а я спускаюсь в ад.
Для всех чужой, я не вернусь назад
И вечности клинком отсалютую...
Свободен ты или раб, решать тебе и только тебе.
Если сердце говорит — иди, а разум спрашивает — зачем, надо слушать сердце.
У настоящего есть весьма неприятная привычка становиться прошлым.
Тень не выбирают, Тени позволяют стать Тенью те, кто зажигает фонари.
— В чём наша сила?
— В памяти и чести.
— В чём наша слабость?
— В чести и памяти.
Воина украшают победы, а не вышитые плащи и разукрашенные перьями скакуны.
Когда нет радости, это не страшно, страшно, когда радости ломают крылья.
— Я могу проститься с женой и сыном?
— Маршал Алва умер, не увидев своего наследника. Своего вы тоже не увидите, — Франциск возвысил голос, — пусть бумагомараки запишут. Убийца никогда не получит того, чего лишился убитый.
– Вероломно овладев Барсовыми Вратами, – вещал казарон, – талигойская армия вышла на Дарамское поле и в кровопролитном сражении разбила армию его величества Адгемара. Кагеты сражались мужественно, но удача была не на их стороне…
Да уж, когда десять тысяч разбивают сто двадцать, явно удача не на стороне последних, равно как и ум и всё остальное.
Настоящее отчаяние не ходит под руку с болтовнёй. Тот, кто не хочет жить, умирает молча.
— Ты хочешь, чтобы я пошёл за тобой?
— Нет. Мои тропы не назовёшь счастливыми, и вам, людям, ими не пройти.
— Чего же тебе нужно?
— Ничего, — ворвавшийся в окно закатный ветер растрепал золотистые волосы. — Спроси свою совесть, чего нужно тебе, и постарайся не лгать. Хотя бы себе самому.
Вот так всегда! Мне приписывают Леворукий знает что и действуют исходя из своих выдумок. А на самом деле пора бы и понять, что я не вру. Почти...
Карета! Герцог Алва прислал карету за Луизой Арамоной! Прямо сказка о беззубой белке, которой подарили мешок орехов.
Если море отпустило, в луже топиться и вовсе глупо.
Живущий чужим умом теряется, когда сталкивается с тем, кто живет своим.
Я никогда не лаю, Ваше Высокопреосвященство, — размеренно произнёс Ворон, — и даже не кусаю. Я рву глотку.
Кровь на юге стоит дешевле воды, не говоря уж о вине.