Цитаты из фильма Служебный роман

— Мы же с Вами уже попрощались!
— Попрощались? Так давайте поздороваемся!

— Мало того, что вы враль, трус и нахал, — вы ещё и драчун!
— Да, я крепкий орешек!

— А может быть, не стоит рисковать?
— Почему, давайте рискнем. Очень хочется произвести на вас приятное впечатление.
 — Вам это удалось... уже.
 — Усилить хочется.

— Вам хорошо, Анатолий Ефремович. У вас... У вас дети.
— Да, двое: мальчик и... мальчик.
— Ну вот видите? А я совсем одна. Утром встану – пойду варить кофе... И не потому что хочу позавтракать, а потому что так надо. Заставляю себя поесть и иду на работу. Вот этот кабинет и всё это практически и есть мой дом. А вечера!... Если бы вы знали, как я боюсь вечеров! Если бы вы знали... Засиживаюсь на работе допоздна, пока вахтёр уже не начнет греметь ключами. Делаю вид, что у меня масса работы, а на самом деле просто мне некуда идти. Что дома? Дома, дома! Дома только телевизор. Я, видите, даже собаку не могу завести, потому что её некому будет днем выводить. Вот и все дела. Конечно, у меня есть друзья, есть знакомые, но у всех семьи, дети, домашние заботы... Вот видите, превратила себя в старуху. А мне ведь только тридцать шесть.

Земной шар, как известно, вертят именно оптимисты.

Это директор нашего учреждения Людмила Прокофьевна Калугина. Она знает дело, которым руководит. Такое тоже бывает.

Вызовите мне, пожалуйста, самую светлую голову нашей с вами современности.

— Грудь вперед!
— Грудь? Вы мне льстите, Вера.
— Вам все льстят.

— Только, пожалуйста, побыстрее: у меня куча дел.
— Ничего, подождёт ваша куча. Ничего с ней не сделается.

— У меня дети. У меня их двое: мальчик и… м-м… де… тоже мальчик. Два мальчика. Вот. Это обуза.
— Господи, как вы можете так говорить о детях?
— Ну подождите, Людмила Прокофьевна!
— Да что вы?
— Не перебивайте, пожалуйста! Я и сам собьюсь.

— Никому из сотрудников вы бы не позволили себе швырнуть в физиономию букетом. Неужели вы ко мне неравнодушны?
— Ещё одно слово, и я запущу в вас графином!
— Если вы сделаете графином, значит, Вы действительно меня… того-этого…

— Ты же умница.
— Когда женщине говорят, что она умница, это означает, что она — круглая дура?

Людмила Прокофьевна, где вы набрались этой пошлости? Вы же виляете бёдрами, как непристойная женщина!

Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.

— Вы купили новые сапоги, Вера?
— Да вот, ещё не решила, Людмила Прокофьевна... Вам нравятся?
— Очень вызывающие, я бы такие не взяла. А на вашем месте интересовалась бы сапогами не во время работы, а после неё!
— Значит, хорошие сапоги, надо брать.

Вся отклячится, в узел вот здесь завяжется, вся скукожится, как старый рваный башмак, и вот — чешет на работу, как будто сваи вколачивает.

— Где у вас дверь...
— Где надо, там и дверь.
— ... открывается?

Мы Вас любим. Где-то в глубине души, где-то очень глубоко.

Просто вы заплакали — и как будто вы нормальная...

— Что вы за человек? Я никак не могу вас раскусить...
— Не надо меня кусать, зачем раскусывать.

Дороже вас у меня вот уже несколько дней никого нет...

— Как же она могла оставить детей, Леонтьева? Она же мать.
— Ха! Мать!... Мать у них был Новосельцев!

Именно обувь делает женщину женщиной.

— Вы же непьющая.
— Как это непьющая? Очень даже… почему же?

— Вы утверждали, что я чёрствая!
— Почему? Мягкая!
— Бесчеловечная!
— Человечная!
— Бессердечная!
— Сердечная!
— Сухая!
— Мокрая!

— Я соображаю, о ком вы говорите.
 — А кроме вас ещё кто-нибудь соображает?
 — Весь коллектив.
 — Информация поставлена у нас хорошо!

— Ничего не скажешь, вы настоящий современный мужчина!
— Какое вы право имеете меня так оскорблять?!

— Красное. Или белое?
— Или белое. Но можно красное.

Вы же женщина, а не солдафон. Пикантнее, пикантнее! И игривая улыбка! Вообще, пусть мужчины думают, что у вас всё в порядке. Дышите. Элегантнее пластику! И не надо брыкаться. Вы же не иноходец, а женщина.

— Вы уходите, потому что директор вашего учреждения Калугина…
— Ну-ну, смелее, смелее!
— Самодур?!
— Угу. Самодура!

— Ты знаешь, я понял, из-за чего мы с тобой разошлись: нам нужен ребёнок!
— Ты хочешь, чтоб у нас был ребёнок?
— Да! И как можно скорее!
— Но я не могу сейчас. До конца работы ещё два часа и Калугина тут… Я не могу уйти!

— А меня вообще сослали в бухгалтерию!
 — Да на тебе пахать надо!

— Представляете, Бубликов умер!
 — Почему умер? Я не отдавала такого распоряжения... Как умер?

— Что же, выходит, что все меня считают таким уж чудовищем?
— Не надо преувеличивать. Не все…  и не таким уж чудовищем…

— Она не молодая, не красивая женщина.
— Она не женщина. Она директор.

— Люди, сдаём по пятьдесят копеек. У Маши Селезневой пополнение семейства!
— Лично я здесь не при чем!

Иногда бывает, что хочется поплакать, но что же я буду реветь в одиночку? Это всё равно, что алкоголик, который пьёт в одиночку.

— Не бейте меня по голове, это моё больное место!
— Это ваше пустое место!

В женщине должна быть загадка! Головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены, здесь всё свободно, плечи откинуты назад. Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком. Мужчины такую женщину не пропускают!

Сигаретку, спичку, коробок?