Человек, который борется за свои идеалы в десять раз сильнее того, кто борется за чужие.
В политике нет большой разницы между выбором верных друзей и верных врагов.
Если мужчина убивает ради чего-то, он должен быть готов умереть ради этого
Я знаю, на что люди способны ради любви — она придает храбрости, но не ума.
Убеждения наполняют жизнь человека смыслом. А если их забрать, то что тогда останется?
Храбр лишь тот, перед кем есть выбор.
— В этих птичек вселяются души молодых матерей, умерших во время родов, — сказал он, обернувшись ко мне. — Говорят, они кричат и бегают вокруг гнезда, потому что не верят, что птенцы выведутся благополучно. Они печалятся о том, кого потеряли — ищут ребенка, оставшегося сиротой.
— Я думаю, это просто обычай такой, — заговорил он. Привычка. Я впервые сделал так, когда был намного моложе, после того, как услышал эту историю. На самом деле я не верю, что у них есть душа, но, понимаешь, как-то из чувства уважения...
Не окончив фразу, он взглянул на меня и вдруг улыбнулся.
— Я так привык это делать, что даже не заметил. В Шотландии очень мало ржанок...
Он поднялся и отбросил прутик.
— Пошли дальше. Тут есть местечко, которое я хочу тебе показать. Вон там, у вершины холма.
Он взял меня под локоть и помог встать с земли. Мы стали подниматься по склону.
Я слышала, что он сказал ржанке, когда отпустил её. И хотя я знала очень немного гэльских слов, это старое приветствие я слышала достаточно часто, чтобы понять его. «Господь да прибудет с тобою, матушка» — вот что сказал Джейми.
Молодая мать, умершая во время родов. И дитя, которое осталось сиротой. Я тронула Джейми за рукав, и он повернул ко мне голову.
— Сколько тебе было? — спросила я.
— Восемь, — ответил он. — Уже не младенец.
Больше он ничего не сказал и вел меня все выше на холм.
Самые храбрые те, кто ясно видит, что ждет их впереди — и славу, и опасности, и несмотря на это встречают их.
— Я могла проявить смелость, могла отбиваться, я ненавижу себя за случившееся.
— Ты не могла это остановить.
— Я могла попытаться!
— Смелость была нужна, чтобы не сражаться, в противном случае он бы тебя убил.
— Битва уже близка. Пожелай мне удачи.
— Я не могу отпустить тебя, ничего не сказав. Наверное, пожелание удачи сойдет... Я люблю тебя, солдат!
— Пожелание удачи сойдет. Но «я люблю тебя» гораздо лучше. <...> Может и наступит день, когда мы с тобой разлучимся, но это будет не сегодня.
Чертовски малое расстояние между справедливостью и жестокостью...
— Вы желаете отомстить, миссис?
— Ее сдерживает клятва. Ей нельзя убивать, даже ради своего спасения. Но за нее готов убить я.
— И я.
— И я, миледи.
Выпивка — очень приятный товарищ, но не слишком добрый советчик в том, что называется примерным поведением, особенно если милая маленькая барышня натыкается на вас в темноте.
— Пожалуйста, скажи, что я не похож на него, sassenach.
— Боюсь, коварства тебе тоже не занимать!
— Надо было ещё раз обдумать нашу договоренность не врать друг другу.
— Где ты так научился целоваться?
— Я сказал, что я девственник, а не монах.
Ты кровь от крови и плоть от плоти моей, я отдаю тебе свое тело, чтобы мы были едины, я отдаю тебе свой дух, до конца наших дней...
Я помню каждый миг, каждую секунду... Я не забуду, как вышел из церкви и увидел тебя: словно был пасмурный день и вдруг вышло солнце...
Она попросила, и я ее простил. Но, по правде, я простил за все, что она сделала и что могла сделать задолго до того дня. У меня не было выбора. Вот что означала любовь.
— И вас не смущает то, что я не девственница?
— Что ж, нет. Если вас не смущает то, что я им являюсь. Стало быть, один из нас знает, что к чему.
Ты умеешь пожалеть меня так, чтобы я потом не чувствовал себя жалким.
Мне не обрести твою душу, не потеряв свою.