Когда смотрю это кино («Жестокий романс»), всё время задаюсь вопросом, какого чёрта в жизни так происходит, что человек безумно влюбляется только в того, кто ему явно не пара? В того, с кем и так ясно: хеппи-энда не будет?
Современная косметическая индустрия продвинулась столь далеко, что у плачущей женщины скорее вытекут глаза, чем потечёт тушь.
«Тебе хорошо со мной?», — задаёт она вопрос, который вот уже три тысячи лет возглавляет посторгазмический хит-парад.
Что делать, уж в такое откровенное время мы живём. Женщины имитируют оргазм, мужчины — комплименты.
— Один вопрос: зачем?
— Чтобы было больно.
— Кому? Мне? Ей?
— Не мне одной.
Даже если твоя жизнь напоминает сумасшедший дом — смени профессию, чувак! Стань счастлив — начни снова вести отстойную жизнь простого человека. Или не жалуйся, мать твою!
Счастье – это когда постоянно хочется целоваться в лифте. А когда ты впервые не захочешь это делать в лифте – значит, счастье кончилось.
... всё так уныло, мерзко и как-то. бессмысленно что ли? Сейчас поеду домой, где меня никто не встретит, потом на работу — где меня встретят все. Потом будет ужин, или вечеринка, или игра в покер, или просто мелкое ***ство. И во всём этом какое-то кромешное одиночество.
... и каждая ваша встреча как очередной поединок. Где ковровые бомбардировки колкостями – целый день, а перемирия и обмен ранеными – только ночью.
Мы боимся собственных признаний. Мы боимся даже попытаться влюбиться, всюду ожидая подстав. Господи, кто же так нас обидел?
Книги несут две функции — социальную (свидетельствуют о твоём высоком духовном развитии) и прикладную (на них удобно ставить пепельницу).
Не отпускай меня. Пожалуйста. Ты даже не представяешь, как давно со мной это состояние тоскливой безучастности ко всему. Я устал. Я боюсь себе признаться, что только и делаю, что убегаю, ото всех сразу. Так же, как ты. Каждый из нас когда-то надеется прибежать к самому себе. А вдруг эта точка у нас с тобой одна? Скажи, возможно ли это? Хотя бы соври, мне будет легче. Я буду знать, что где-то есть место, в котором меня кто-то ждёт.
Почему получается, что правда – единственная версия, в которую никто никогда не верит?
У нас, видимо, у обоих старая болезнь. Сначала переспать, а потом узнавать человека «поближе».
Мне пофигу, кто с кем спит, главное, с кем сплю я!
Хочется начать нового себя. Уже не здесь.
Я оказался в самой худшей и прежде не свойственной мне ситуации: я знаю, что будет со мной завтра.
Может, действительно не судьба? Лучше разрубить сразу, чем делать сотни мелких надрезов.
— Тебя уже бросали?
— Нет.
— Тогда я буду первой. Только сначала я тебя задушу. С трупом расстаться легче.
— Почему? За что? Почему ты не можешь остаться мужчиной и просто сказать мне, что больше меня не любишь? Зачем тебе обязательно нужно уничтожить меня?
Ненавижу всё это, ненавижу себя в этом...
... а у нас всегда штаны через голову. Домохозяйки становятся телеведущими, телеведущие — писателями, писатели — музыкантами, музыканты — актерами, актеры — политиками, а гастарбайтеры — мастерами суши. Поэтому везде одна сплошная задница. И дороги плохие, и суши невкусные. И кино — говно. Особенно наше...
Трудно оставаться джентльменом после половины бутылки виски.
А ты просто сидишь на полу и время от времени сглатываешь — то ли виски, то ли слёзы, то ли чёрт его знает что.
<...> вся эта интеллектуально вмазанная публика меня не особо интересует.
... людей с интеллектом выше среднего привлекают страдания, а среднестатистического обывателя – комфорт.
Наше время отвратительно мне тем, что на любое «зачем?» у каждого найдется логичное объяснение мотивов своего поступка. Такое впечатление, что мы не живем, а заготавливаем себе алиби, впрок. На всякий случай.
Может, позволить себе влюбиться, раз уже нечем себя убить?
В борьбе с самим собой главное – не победа, а участие...
Ты прячешься за редутами ничего не значащих фраз, придумываешь поводы не продолжать то, что ещё толком не началось, сохраняешь полное радио-молчание и к вечеру сходишь с ума от того, что она тебе не написала.
– Ты кого-то ждёшь?
– Я всю жизнь кого-то жду...
В голове идет братоубийственная война совести с силами добра, отвечающими за переложение своей вины на других.
Пусть упадут все небоскрёбы и пусть смоет все острова, но самая главная катастрофа — наша обида на близкого человека.
Что вы пялитесь на меня, как гуппи в аквариуме?