У каждой девочки непременно есть свой бездонный колодец, во тьме которого таится какой-нибудь очередной «он», который не звонит, не приходит, не понимает или еще что-нибудь «не», мучает девочку, болван. Если в колодце никого нет, значит, был совсем недавно и скоро, вот буквально на днях, заведется новый, это, я так понимаю, закон природы: всякая замечательная девочка должна целыми днями пялиться в этот проклятый колодец и мучительно размышлять о поведении его обитателя, забыв, что вокруг, вообще-то, огромный удивительный мир, все чудеса которого, теоретически, к ее услугам. Вернее, были бы к ее услугам, если бы она не воротила нос, бормоча: «Спасибо, не надо», лишь бы отпустили поскорее обратно к колодцу, смотреть в темноту.
Месяц — это, конечно, очень долго. Но «через месяц» звучит гораздо лучше, чем «никогда».
Иногда время делает людям неожиданные подарки. Но забирает, в любом случае, гораздо больше.
Совсем психи, восхищенно думаю я. Такие прекрасные психи. И как же хорошо, что никому до сих пор не пришло в голову их вылечить. Это была бы невосполнимая потеря.
Мы заняты, дорогой реальный мир, завари нам чаю, положи в буфет пирожки, а теперь, пожалуйста, закрой дверь с той стороны, оставь нас в покое.
Анна окончательно решила, что им следует какое-то время пожить врозь. И столь деликатно сформулировала свое предложение, что оно не вызвало внутреннего протеста, только практический вопрос: «какое-то время» — это сколько? Лет двадцать-тридцать-сорок? Так и думал.
— Мироздание, — усмехнулась Лина. — Верховное божество современных агностиков. Не знаем, кто у нас тут начальство, но смутно подозреваем, что оно все-таки есть. Потому что, если нет, тогда совсем уж как-то бессмысленно.
— Жизнь — очень странная штука, — сказал он. — Но только с похмелья. Остальное преодолимо. Надо просто делать, что можешь. Ровно столько, сколько можешь. Даже когда не можешь почти ничего.
Ерунда — штука гордая, в чью попало голову добровольно не придет.
А уж насколько я люблю солнце ранней весной — нет подходящих слов ни в одном из человеческих языков, чтобы описать мою страсть к этому светилу.
... люди всегда инстинктивно распознают равнодушие и не прощают, даже когда оно им на пользу.
Планировать будущее бессмысленно, подчинять ему свое настоящее — самоубийственная глупость.
Невольно улыбнулся. А утренняя улыбка, как известно, приравнивается к дополнительной порции эспрессо. Или ристретто, в зависимости от ширины и искренности.
Это же самое обидное — когда на тебя не обращают внимания. Вот, честное слово, лучше бы ругались.