Страх всегда убивает больше борьбы. Пока армия не бросает щитов и не размыкает строя, уничтожить ее практически невозможно, либо она уходит в небо с такой славой, что враг обычно уже не лезет к этому народу.
Человек может читать любые книги, говорить любые умные вещи — и поступить крайне глупо. Или нести полную ахинею — и оказаться способным на поступок. Поэтому нас можно вообще не слушать. Пока слова не равны чувству, а чувство — истинному желанию, они бессильны.
— Объясни мне! Я не знаю, для чего я нужен, но для чего-то же я нужен? Не может такого быть, что человек живет без цели: стареет, умирает — и нет его. Это что, все? Посадить дерево, из которого сделают ящики и зубочистки? Построить дом, который через сто лет снесут? Родить сына, который тоже когда-нибудь умрет? Я чувствую, что есть какая-то цель, мысль, идея, ради которой все совершается! Но где она, в чем она?
Никто так яростно не убивает, не уничтожает, не затаптывает какую-либо идею, как человек, который некоторое время ей служил, а потом её предал.
— Ужасно противно, когда тебя ничего не ждет.
— Это смотря о чем мечтать.
Самые большие потери друзей происходят при недоразумениях. Когда кто-то думает, что ты что-то сказал или сделал, а ты злишься, что он может думать о тебе плохо, и действительно становишься плохим, и трещина — изначально несуществующая — становится все глубже. А мы никому не приносим столько зла, как человеку, которого однажды обидели, потом попытались простить, но что-то пошло не так и мы на него озлобились.
— А если рискнуть? Рванем в атаку! Они этого не ждут! — предложил Сашка.
— Атака, былиин, это мощная идея! — немедленно согласился Ул. — Беги! Я как раз мечтал узнать, где они засели. Метров двадцать ты, думаю, пробежишь!
<...>
— ... А мы узнаем, откуда в него стреляют и о... о... отомстим!
— Я вечером побегу! Сейчас у меня что-то нога болит, — дипломатично сказал Сашка.
— Ж-жаль... Вот из-за таких вот пораженцев и гробятся х-хорошие и-идеи! — огорчился Макс. Ему искренне хотелось отомстить за Сашку, и он не понимал, почему тот против.
— ... Сашке я позвоню, чтобы меня не ждали и не волновались.
— Какой еще Сашка? Друг? — быстро спросил Долбушин.
— Не враг же. Представь, я буду звонить всем врагам и просить их не ждать меня и не волноваться.
— Лучше делать это после двенадцати ночи. Тогда до утра они точно не заснут! — со знанием дела посоветовал Долбушин.
— Меня похоронили? Где?
— Ну, тебе проще вспомнить…
— Ой, птички какие хорошенькие! За нами летят!
— Это вороны. Они ждут, пока мы сдохнем!