Но всегда найдётся тот, кто выжидает, когда ты поскользнёшься.
Раньше ей думалось, что сила – это собственное могущество, опирающееся на навыки и опыт. Нет, силой было умение управлять собой.
Я — Селена, сильная, дерзкая, смелая. Мне неведомы страх и уныние. Я — Селена. Меч, заточенный самой Смертью.
Я Селена Сардотин. Я не буду бояться.
... Большие победы порою начинаются с небольшого преимущества.
Совпадений и случайностей не существует. Все происходящее имеет свою цель и смысл.
Есть вещи, о которых бесполезно рассказывать. Чтобы их понять, надо побывать в нашей шкуре.
Когда мне поручают дело, я вникаю во все мелочи. И времени даром не теряю.
Я понимала: мы не можем никому позволить обнаружить нашу слабость, даже среди его подданных.
Моя мать утверждала, что я такая замкнутая и странная, потому что родилась в самую длинную ночь в году.
А ведь в каждом человеке, пусть и очень глубоко, но непременно есть крупицы доброты. Должны быть.
«За желания, которые исполняются».
Мгновением позже чувственное, ласковое прикосновение вдоль моих щитов — вежливая просьба. Я позволила им опуститься, позволила ему войти, и его голос заполнил мою голову. «За охотниц, которые помнят и помогают тем, кому повезло меньше. И водных привидений, которые плавают очень, очень быстро».
Элейн всегда была нежной и милой, и я считала это ее силой. Лучшей силой. Благодаря, которой, не смотря на всю жестокость мира она выбирала, снова и снова, любовь и доброту. Она всегда была полна света.
Возможно, именно поэтому моя сестра теперь держала все занавески открытыми. Чтобы заполнить пустоту, существовавшую там, где когда-то был весь этот свет.
И где теперь ничего не осталось.
И в этот момент я поняла, каким был цвет смерти и печали... он был белым.
Бедность и отчаяние нередко доводили людей до крайности, превращая в бешеных псов.
Голод и бедность — прекрасная почва для взращивания суеверий. А суеверному человеку нужны простые ответы на любые вопросы.
Наши ночи — это удивительное зрелище, настолько завораживающее, что некоторые люди моей земли встают на заходе солнца и ложатся спать с рассветом, только для того, чтобы жить под звездным светом.
— За людей, что смотрят на звезды и мечтают, Рис.
Он поднял стакан, и его взгляд был настолько пронзительным, что я задалась вопросом, почему вообще трудилась краснеть для Тарквина.
Рис чокнулся стаканом с моим.
— За звезды, что внемлют и мечты, которые исполняются.
— Почему?
— Почему что-либо остается верным чему-то? Возможно, они любят то место, куда они отправляются так сильно, что это стоит того. Возможно, они продолжат появляться до тех пор, пока не останется лишь одна звезда. Возможно, у той одинокой звезды путь займет всю вечность, в надежде, что когда-нибудь — если она продолжит возвращаться довольно часто — другая звезда снова ее встретит.
Звезды сверкали, тусклые и маленькие, над пылающими огнями.
Я наблюдала за ними в течении долгих часов празднования и могла поклясться, что они были моей компанией. Компанией моих молчаливых и верных друзей.
Я позволила моим венам покрыться льдом, принадлежащим двору, в котором я ни разу не была. Но я обладала даром его хозяина, превращая яростный гнев в ледяное спокойствие.
Мой гнев стал живым существом у меня в груди, эхом сердцебиения, которое успокаивало меня во сне и пробуждало меня.
Библиотекари были страшнее ассасинов. Эти люди постоянно читали, и в их головах беспрестанно бродили мысли и рождались идеи. А идеи, как известно, — самое опасное оружие.