Цитаты персонажа Дарья

Мой дедушка очень любил рассказывать о том, что почти всегда за спиной любого императора стоит серый кардинал, человек, в чьих руках сосредоточена реальная власть. И пока император играет в войну, развлекается на балах, волочится за каждой юбкой, тот правит и принимает решения о судьбе империи.
Мой мужчина априори не может быть воинствующим идиотом, через каждые пять минут вопросительно заглядывать мне в глаза и тоном маленького мальчика нести хренотень типа: «Дорогая, позволь мне умереть рядом с тобой». Он должен всего лишь раз сказать: «Я хочу прожить эту жизнь с тобой», дабы я сразу поняла, что мы проживем ее вместе.
Дурак лезет напролом, набиваясь в друзья к императору, и очень часто лишается своей глупой головы, умный же сначала осмотрится, не раскрывая себя, а потом придет с поклоном к мудрому человеку и попросит его научить, как сохранить голову и стать для императора своим человеком.
Флобер запрещал Мопассану публиковать его рассказы. Потом все-таким разрешил, и первый рассказ, который он разрешил Мопассану опубликовать, назывался «Пышка». И получилось, что Мопассан — раз и сразу же в классики!
Когда-то, до Пушкина, самое романтическое имя было Нина. Героиня драмы «Маскарад» и другие героини, подверженные роковым страстям, — все они были Нины. А Пушкин впервые назвал героиню Татьяной, до него Татьяна было простонародным именем...
Мало ли для чего человеку нужен презерватив — можно надуть, можно надеть на палец и кому-нибудь грозить... А может быть, это вообще случайность. Ведь презервативы продаются повсюду — в киосках, аптеках, супермаркетах. Мужчины могут купить их по рассеянности вместо сигарет, или капель от насморка, или сосисок. Презервативы могут даже случайно упасть прямо в карманы мужчин, когда они покупают сигареты, капли от насморка или сосиски. Вещи вообще падают.
Я знаю. В мелком вранье всегда неохота признаваться, в крупном тоже. У некоторых людей бывают тайны и посерьезнее, чем переименоваться с Просковьи в Полину. Романы с чужими мужьями, вот какие тайны.
Отпуск… как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось. И ведь правда, друзья мои, разве может какой-нибудь немец, англичанин или японец несколько дней в году отрываться так, чтобы потом приходить в себя одиннадцать месяцев? Кто из нас с вами не пил водку под палящим солнцем Египта или не просил турецких аниматоров спеть «Подмосковные вечера» душной антальской ночью? А рыцарские турниры на родине корриды, где мы дружно вопим: «Шайбу, шайбу»? А несчастные католические священники в Ватикане, которые лихорадочно начинают молиться, когда мы, дыхнув на них перегаром, нетрезвым голосом требуем подвести нас к иконе «Неупиваемая чаша»? А бедные жители Канарских островов, которых, как дятлы, долбим: «Где у вас тут канарейки гнездятся?» Что, нахлынули воспоминаньица? Потянуло на отдых?