— Ты боишься, что если я вернусь туда, то проиграю, да?
— Нет. Я боюсь, что вы этого хотите.
— Почему летучие мыши?
— Они испугали меня. И мои враги разделят мой страх.
Помните, как вы покинули Готэм? До этих событий, до Бэтмена? Вас не было семь лет. Семь лет я ждал, надеясь, что вы не вернётесь. Каждый год я брал отпуск. Я ездил во Флоренцию, там есть кафе на берегу реки Арно. Каждый вечер я садился там и заказывал Фернет-Бранка. Я представлял себе, что вот я взгляну через столики и увижу вас вместе с женой и, может, с парой ребятишек. Вы ничего не скажете мне, я вам тоже. Но мы оба поймём, что вы справились, что вы счастливы. Я не хотел, чтобы вы возвращались в Готэм. Я всегда знал, что здесь вас не ждёт ничего кроме боли и несчастья. И я желал вам совсем другой жизни. И сейчас желаю.
Какой смысл каждый день отжиматься, если вы не можете поднять бревно?
Вас будут ненавидеть, но в этом смысл Бэтмена. Он может быть изгнанником, он может выбрать то, что все остальные не выберут. И будет прав.
— Пора вставать, мистер Уэйн!
— Летучие мыши днем спят!
— С возрастом становлюсь медленнее, Альфред.
— Вы слишком стары, чтобы умереть молодым. Но не то чтобы не пытались.
— Может, с дверью всё не так просто... И в-вы н-не готовы узнать, что за ней. Может, Вы должны стать старше... Как знать, чем там Ваш папаша занимался.
— Например?
— Например тем, чт-то не стоит знать ребенку, коим Вы и являетесь.
— Я сделаю бомбу. И взорву её. Можешь помочь мне или нет. Как захочешь. Если нет.... То хотя бы завари чаю.
— Ты до этого воспитывал детей?
— Нет.
— Я тоже. Самая трудная работа в моей жизни. Этому нельзя обучиться.
Если вы хотите покончить с собой, у меня есть старый семейный рецепт. Действует медленно и больно. Вам понравится.
— Я не узнаю этот мир.
— Не надо его узнавать, надо его спасти.
— Я должен чувствовать себя плохо. Виноватым, но вместо этого...
— Вы злитесь. Ваш гнев заглушил все остальное. И если вы, не взглянете ему в глаза, он поглотит вас и выльется наружу.
— Меня, наверное, тоже арестуют. Как соучастника.
— Соучастника? Я скажу им, что всё это была твоей идеей!
— Я отдам это мистеру Фоксу, но на этом все.
— Я зашил ваши раны, починил кости, но я не буду хоронить вас. Я похоронил достаточно членов семьи Уэйн.
Начинаю тосковать по тем дням, когда самой большой проблемой были заминированные бомбы пингвина.
— Вот вы где!
— Кия!.. Ой, Альфред! Извини, старик! Это всё мои невероятные рефлексы!
— Не стоило мне вот так к вам подкрадываться, сэр. Вы опять разглядывали старые семейные портреты?
— Ничего я не разглядывал!
— Сэр, мы ведь уже проходили через всё это в 2016. И в 2012. И в 2008. И в 2005. И в 1997. И в 1995. И в 1992. И в 1979. И в том странном и непонятном 1966...
— Я сильно постарел...
— Хотите поговорить о своих чувствах?
— Что?! Нет! Не хочу я ни о чём говорить!
— Сэр.
— Нет.
— Сэр!
— Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!
— Сэр?
— Не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не-не! Бум-Чш! Бум-Чш! Боже, хоть бы мы это записали!
— ...
— Не записали? Альфред, что я говорил?! Всегда. Всё. Записывай!
— Мастер Брюс, чего вы боитесь?
— Змей?
— Нет.
— Клоунов?
— Нет. Быть вдали от семьи.
— Нет! Теперь змей-клоунов. Ты подсказал мне эту идею.
— Спокойной ночи!
— Сэр, уже утро.
— СВЕЕЕЕЕЕЕТ!!!
— Компьютер, как мне упрятать Джокера в лечебницу Аркхем путём наименьшего сопротивления?.. Компьютер, ты меня слышишь?!
— Здраствуйте, мастер Брюс. Я только что заблокировал ваш доступ.
— Чёрт!
— Сэр, пора вам распрощаться с нездоровыми привычками. Вы не можете провести всю жизнь в одиночестве, чёрной одежде и без ночного сна. Немного ответственности вам не повредит. Предлагаю вам начать с воспитания вашего сына.
— Прости. Вот сейчас я вообще не понимаю, о чём идёт речь.
— Вы усыновили сироту на светском рауте.
— Это же был сарказм!
Оу... надеюсь, следующее поколение Уэйнов не унаследует пустой винный погреб. Не то что бы были намёки на следующее поколение.
Еще в семь лет вы научились врать так же виртуозно, как Моцарт играл на клавесине.
Раз, два, три, четыре, пять. Вышел Бэтмен погулять. Раз, два, три, четыре, пять... с микрофоном всё в порядке.
— Как символ — я буду абсолютно неуязвим. Вездесущ и вечен.
— Какой символ?
— Чего-нибудь всем известного, наводящего ужас.
— Новое правило?
— Мы преступники, Альфред, всегда ими были, ничего не изменилось.
— Неет, изменилось... все изменилось. Люди падают с небес, а боги мечут молнии, невинные погибают. С этого все начинается, Сэр. Гнев, ярость, чувство полного бессилия. Хорошие люди становятся... жестокими.
— Ты бы свел меня с воровкой?
— Я бы свел вас хоть с шимпанзе, если бы это вернуло вас к нормальной жизни.
— Тот бандит в лесу в Бирме — ты поймал его?
— Да.
— Как?
— Нам пришлось сжечь лес.
— Можешь сказать «Я же говорил».
— Сегодня что-то не хочется... Но я же вам говорил.
Я не осмелюсь советовать, как вам поступить с прошлым. Только знайте, что есть люди, которым небезразлично ваше будущее.
— Осмелюсь предположить, что в борьбе с преступностью этот символ обеспечит надёжную защиту от насилия тем, кто вам близок.
— Тревожишься за Рэйчел?
— Вообще-то, сэр, я подумал о себе.
— Когда вы зашиваете свои раны, вокруг вас лужи крови.
— Они напоминают мне, что стоит учиться на своих ошибках.
— Что ж, в таком случае, вы должны быть уже чертовски умны.
— Он меня чуть не убил!
— Ну, да. Так и есть. Чуть не убил. Помни об этом каждый раз, как видишь его. А главное помни, что я ему это позволил.
— Я могу изменить Готэм, я знаю это.
— Это называется распыление ресурсов. Ты пытаешься погнаться сразу за двумя зайцами. Нужно выбирать, что для тебя важнее.
— Бомба! В доме! Вы что? Шутите, что ли?
— Я собирался сказать о ней, как о факте свершившемся...
— Вот только давайте без умных фраз. Вы и о бомбах-то ничего не знаете.
— Я прочитал книгу, Альфред! Там всё просто!
Оставим прошлое там, где ему и место. В прошлом.
На этой планете существует два типа людей. Одним можно доверять, а другим нельзя.
Сами выбирайте сражения. Не позволяйте им выбирать вас.
— Возьми мою куртку. Надень её поверх своей. Она не застегнется, но она поможет...
— ... мне стать безработным после того как вы погибнете от холода. Это исключено.