Я, должно быть, старею, если во всем вижу опасность. Как это неприятно!
Пусть у нас на глазах слезы, но мы будем улыбаться.
Всего хорошего приходится дожидаться.
— А ты должна была сохранять некий флер тайны, как-то завлекать, притягивать мужа. Взгляни на себя! Вечно в старых слаксах, как фермерская жена! А ведь, если постараешься, можешь выглядеть идеально! Мужчина любит видеть свою жену красивой, нежной, готовой ласково встретить его, когда он приходит домой. А Джерри, чтобы найти тебя, приходится бежать на псарню!
— Собаки, по крайне мере, не изменяют! — отпарировала Плам, устав от постоянной критики. — Простите, что не сумела удержать дома вашего легкомысленного сына! Простите, что я не та гламурная кошечка, которых он, очевидно, предпочитает, и простите, что не родила вам наследника, которого можно муштровать с утра до вечера! Впрочем, я даже рада, что на свет не появился избалованный бедный мальчик, который пошел бы по стопам своего папаши!
Чтобы быть доброй, нужна жестокость.
Сейчас начинается показ платьев, а не вашей внешности. Это платье носит вас... а не вы — платье.
Быть маленькой означало чувствовать себя бесполезной: слишком молода, чтобы помогать в баре, слишком взрослая для глупых игр, тебе ещё расти и расти, чтобы стать самостоятельной, а пока ты годишься только для того, чтобы присматривать за кокер-спаниелем Берти.
Нужно быть жестокой, чтобы делать друзьями добро. Когда-нибудь они поблагодарят ее за это.
Ей нужно было то, что было у Дениз Ганн: муж, у которого достаточно денег, чтобы жить в большом доме, иметь прислугу и садовника, няньку для детей, когда те родятся.
Хорошие чистые девочки, к которым старается вернуться каждый мужчина. Девственницы. Не проститутки.
— Но вы в неравном положении. У мисс Блант есть власть. Ты никогда не выиграешь это сражение. Иногда приходится заключать перемирие с врагом. Найти точку соприкосновения. Пойти на компромисс. Поверь, я знаю, насколько это трудно, но как по-твоему, ты ведь настоящий мужчина? Найдешь в себе силы это сделать?
— Только не в этих проклятых штанах! Она нарочно заставляет меня носить их!
— Длинные брюки ещё не делают мальчика мужчиной, Грег. Главное — вот это!
Плам ткнула пальцем в голову и сердце.
— Попробуй подняться выше глупых правил и собственного раздражения. Веди себя, как настоящий мужчина. И я постараюсь, чтобы тебе вернули брюки. Обещаю.
— Спасибо, мисс. Больше я вас не подведу.
Будь она мужчиной, врезал бы ей в челюсть, но только трус будет бить женщину. Она такой же тиран, как все, вместе взятые, в прежних временных домах, и поделать тут нечего. Жирная свинья с маленькими глазками и трясущимися от возбуждения париком!
Он давно перестал размышлять о том, почему попал в приют. Ему нравилось думать, что родители погибли в автокатастрофе, а он сумел выжить. Мысль о том, что кто-то просто подкинул его в приют и ушел, забыв о нем, была невыносимой...
Беда ваша, мистер Люби-бросай, в том, что вы желаете видеть в каждой девушке чистый идеал. Либо вы возводите ее на пьедестал, либо бросаете в сточную канаву. Я видел тебя в Германии... помнишь бедняжку Марту? Она обожала тебя, а не меня, но ты не обращал на нее внимания, потому что ей приходилось продаваться тому, кто больше платит, чтобы накормить родных. В твоих глазах она была полнейшим ничтожеством. В глубине души ты немного ханжа. Я видел тебя в дансинг-холле. Девицы так и бросались тебе на шею, но если не удовлетворяли твоим стандартам, то ты терял интерес. Думаю, единственная, кто сумел поразить твое сердце, — молодая Мадди. — И она бросила тебя первой, так что с тех пор ты по ней тоскуешь.
Покалеченные щенята всегда стремятся в укромное место, где могут наблюдать за окружающими из своего укрытия и зализывать раны.
В конце концов, она всего лишь модель, вешалка, показывает дорогие наряды женщинам, у которых больше денег, чем ума.
В выводке щенят всегда находится один, самый уверенный, дружелюбный и хорошо обучаемый.
Ей вдруг захотелось сунуть голову в воду и уйти вместе с сыном. Кому есть дело до того, что с ней будет? Дитер даже не позаботился узнать о ее печальной судьбе. Плам злится. Дяде Джеральду плевать. Ни у кого не найдется для нее доброго слова. Опять она одна. Представлена самой себе. Ничего нового.
Она оскорбила его мать, умершую в родах. Как смеет старая грымза говорить ему гадости?! Он, кончено, привык выносить и не такое и давно закалился на игровых площадках. Но больше он не потерпит порок, ни словесных, ни настоящих!
В ее ласках было нечто, напоминавшее ему о девушках, которых он имел в армии. Было нечто отчаянное в ее потребности быть желанной и удовлетворённой, и это сбивало его с толку.
Она не лучше, чем те шлюхи на Элайджа-стрит, а даже хуже, потому что сама навлекла себя на это завистью к карьере Мадди. Глупым доверием к обещаниям Кена. Никто, кроме собственного тщеславия, не вынуждал ее подниматься по той лестнице в его студию. Теперь она должна за все платить.
Лёжа на больничной койке, он вдруг увидел, что вокруг есть немало людей, которым приходится куда хуже, чем ему. Он только и делал, что работал, работал, работал... хороший ли пример он подавал дочери? Наверное, в этом мире существует не только бизнес!
Они любят думать, что мы, девушки, чисты, как только что выпавший снег. Девственные невесты. А не грязная шваль.
Все они давали обещания, которые не собираются сдержать. Все такие вежливые, фальшивые и пустые. Какое облегчение смотреть, как они усаживаются в такси!
Работа моделью помогла ей войти в самые гламурные круги, но рано или поздно все это все равно должно было закончиться.
Девушек больше не выставляли на торги, как красивые безделушки. Трудовой фронт приравнял их к мужчинам. Теперь они сами могут строить будущее, выбирать дорогу: сидеть дома или работать, а кто-то, возможно, выберет и то и другое. Мадди права, настаивая на получении профессии. Когда мужчины вернутся домой, им придется конкурировать с женщинами на совершенно другом рынке рабочей силы.
Лучше уйти самой, чем ждать увольнения.