Ну как объяснишь ребенку, что иногда приходится бросать свой багаж?... Он все равно не поймет и побежит в горящий дом спасать кукол или плюшевого медвежонка.
Стоит похвалить ребенка — и вы наверняка подружитесь с матерью.
В основе любого вранья лежит правда, измененная буйной фантазией лжеца до неузнаваемости.
Но в сердце у меня все равно была зима, и я искал Дверь в Лето. И не потому, что я так уж жалел себя. В конце концов больше трех миллиардов человек на планете находились в худшем положении. Но тем не менее. Дверь в Лето искал я один.
Но в сердце моем царила зима.
Я был здоров (если не считать могучего похмелья). Мне не хватало нескольких дней до тридцати лет – я был в самом соку. Ни полиция, ни спецслужбы, ни разгневанные мужья за мной не гонялись. Единственное, что меня беспокоило, так это неизлечимая забывчивость. Но в сердце моем была зима, и я искал дверь в Лето.
Хорошие собутыльники попадаются чертовски редко.
Назло всем нытикам, романтикам, узколобым мир постоянно совершенствуется с помощью человеческого разума, улучшающего окружающую среду… используя инструменты… здравый смысл и достижения науки и техники.
А длинноволосых хулителей, которые не могут ни гвоздя вбить, ни логарифмической линейкой пользоваться, я бы посадил на платформу профессора Твишела и спровадил назад, в двенадцатое столетие, — пусть там наслаждаются.
... чем больше законов, тем больше жуликов.
Если чего-то нельзя измерить, так это уже не наука.
Он принялся излагать мне математическое обоснование теории времени и темпоральных перемещений (он никогда не употреблял выражение «путешествие во времени»), но записывать запретил. Впрочем, в записях и так не было бы смысла, ибо каждое обоснование он предварял словами: «Таким образом, очевидно, что...» — и переходил к вещам, очевидным только для него и Господа Бога, но ни для кого больше.
Кошачий протокол гораздо строже дипломатического — в его основе чувство собственного достоинства и взаимное уважение.
Кто может узнать, что происходит в детской душе?
На очаровательных картинках изображали помещения, где и варили, и ели, как во времена Шекспира. Техническая революция, создавшая самолёт на смену лошади, прошла мимо кухни.
Ты мне нравишься, парень. К Рождеству я подарю тебе новую смирительную рубашку.
Может быть ничего особенного мне в задницу и не впороли — обычный витамин В1. Но если так, то витаминчик был на реактивной тяге.
Я всегда старался, чтобы у Пита была своя дверь. В данном случае дверью ему служила вставленная в окно нежилой спальни фанерка, в которой я выпилил отверстие такого размера, чтобы усы не застревали. Слишком уж много времени в своей жизни я потратил, открывая двери кошкам.
Однако Пит настоящий кот — он предпочитает ходить на улицу и по-прежнему убеждён, что если попробовать все двери, то одна из них обязательно окажется Дверью в Лето. И знаете… Я думаю, он прав.